Прыжок во тьму
Шрифт:
Пришло время переходить к активной борьбе с оккупантами. Мы рассчитывали создать пять — десять боевых баз, которые стали бы в будущем опорой для партизанского движения. Создавать диверсионные группы мы рассчитывали с помощью челаковицких товарищей, обладавших практическим опытом. Выполнение этой задачи мы возложили на товарища Рудиша.
Договорились, что поначалу эти группы в интересах мобильности будут небольшими: из пяти — шести человек.
К созданию партизанских баз в лесах мы решили приступить позднее. Товарищ Плишек должен был связать нас с товарищем Нелибой, группа которого действовала в Брдских лесах.
Точки зрения отдельных товарищей на партизанское движение
Но были уже первые признаки деятельности подпольного Центрального Комитета партии. Нам стало известно, что Карел, о котором до сих пор мы не имели известий, находился в Кладно, а оттуда перебрался в Бероун, где наладил связь с товарищем Молаком [14] . Он просил передать, чтобы я приехал в Страдоницы. Тонда тоже получил сообщение от товарища Мейкснера, что тот устроит нам встречу с товарищем Молаком.
14
Йозеф Молак возглавлял III подпольный Центральный Комитет КПЧ. — Прим. перев.
Сообщили об этом челаковицким товарищам. Вместе с Ирушеком, Досталом и Плишеком решили: установить связь с Центральным Комитетом.
ВСТРЕЧА С ЧЛЕНАМИ III ПОДПОЛЬНОГО ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМИТЕТА
Партийную организацию на «Вальтровке» возглавляла Милада. Во время одной из встреч Матушек сказал ей обо мне и при этом дал мне хорошую рекомендацию (мы давно знали друг друга по совместной работе). Милада сообщила обо мне товарищам из Центрального Комитета. Она не знала, что мы уже договорились о встрече с товарищем Молаком. Впрочем, сообщение о еще одной возможности связаться с членами ЦК меня очень обрадовало. Теперь все источники подтверждали: Центральный Комитет существует!
Однако спешить было нельзя. Как раз в это время стало известно, что арестовано несколько товарищей, работавших на пражском складе «Вчелы», в том числе Шпиц — бывший секретарь Красных профсоюзов. В Писеке арестовали Матейку — бывшего руководителя Федерации пролетарской физкультуры. Эти сообщения тревожили. Снова и снова спрашивали мы себя: что если гестапо держит под наблюдением некоторых членов ЦК?
Подпольная работа в столь тяжелых условиях требовала от основных звеньев партии максимальной самостоятельности и оперативности. Только так можно было избежать напрасных жертв. Мы знали, что не решим всех своих проблем без Центрального Комитета, а стало быть, несмотря на опасность ареста, необходимо было как можно скорее связаться с руководством партии.
На встречу решил идти с Эдой. Раньше назначенного времени я ждал его на условленном месте в Карлинском парке. Сидел на скамье в тени высокого каштана. Время от времени по парку медленно проходили люди, погруженные в мрачные думы. Как изменилась Прага! Куда девалась былая пражская оживленность. Никто не присядет к тебе на скамью поболтать… Тишина. Только на Краловском проспекте время от времени зазвонит трамвай. И опять тишина.
Как хорошо знал я эти места! Сколько раз до войны шагали мы в колонне демонстрантов с карлинскими, либеньскими и Высочанскими рабочими к центру Праги! Шли мимо кордонов полиции и жандармов, мимо винтовок наизготовку.
И вот сегодня мы, безоружные, противостоим лицом к лицу, с жестоким врагом — фашизмом. Дважды в решающие моменты буржуазия предавала нас, выбивала из рук оружие: после первой мировой войны и осенью 1938
Если бы в решающие дни 1938 года трудящиеся Праги, Остравы, Кладно, Плзня, всех заводов, городов и деревень получили оружие, все было бы иначе…
И все же мы боремся и будем бороться, а оружие, которое мы завоюем в этой борьбе, больше уже никогда не выбьют у нас из рук. Мы вновь пройдем по этим улицам. Но на этот раз мы продемонстрируем свою силу, свою свободу. Это будет праздник на нашей улице…
К остановке со звоном подкатил очередной трамвай. «Тьфу, черт, что же Эда так не торопится? — подумал я. — Ведь каждую минуту может возникнуть опасность».
В назначенное время Эда приехал. Он вышел из трамвая, осмотрелся и, прежде чем мне удалось подать ему знак, что я, мол, жду его, быстро вскочил в следующий трамвай, который как раз отъезжал от остановки. Я стоял довольно далеко.
Поведение Эды насторожило меня. По-видимому, он предупреждал, что за ним следят или что-то неладно [15] .
Я поспешил сесть в трамвай, а на следующей остановке пересел на пятерку, которая ходила к Смиховскому вокзалу, предполагая встретиться с Эдой там.
Но и там его не оказалось.
Без всяких колебаний я купил билет до Кралова Двора…
…Недалеко от станции Кралов Двор на условленном месте стоял худой человек среднего роста. Он опирался на велосипед и курил. Я порылся в карманах, вынул сигарету и обратился к нему с просьбой дать мне прикурить. Мы поняли друг друга.
15
При следующей встрече Эда объяснил мне свое поведение. У него действительно было ощущение, что за ним следят, поэтому он старался сбить преследователей. — Прим. авт.
«Я Карел Выдра» — представился он.
Что нужно предпринять, как воюет против фашизма советский народ, как живут и работают наши товарищи в Москве — вот о чем мы говорили в тот день.
Затем Выдра привел меня в свою бероунскую квартиру. Там меня уже ждали товарищ Молак и Карел.
С Карелом я встретился на родине впервые. Он рассказал, что, перейдя благополучно границу, поехал в Кладно, где стал работать в группе товарища Киндла, который помог ему связаться с Бероуном. Киндл был знаком с бероунскими товарищами еще с той поры, когда работал в Старой гути под Бероуном, и все время поддерживал с ними связь.
— Приветствую тебя, Рудла! Ты даже не знаешь, как мы тебя ждали! Садись и рассказывай, — такими словами встретил меня Йозеф Молак и крепко пожал руку.
Я поблагодарил его и передал привет от товарищей Готвальда, Швермы, Копецкого. Товарищ Молак старался сохранять спокойствие, но я видел, как трудно это ему давалось.
— Ну, рассказывай, — попросил он меня снова. — Обстоятельно и подробно. Видишь, тут спокойно и безопасно.
— В общем, мы прибыли вам помочь, — начал я. Я говорю «помочь» и хочу это особенно подчеркнуть, потому что вы знаете обстоятельства лучше нас. С первых же минут нашего пребывания на родине мы на каждом шагу убеждались, как велики заслуги товарищей, с которыми посчастливилось встретиться… А теперь о директивах Заграничного бюро ЦК КПЧ. Пора как можно шире развернуть борьбу против оккупантов. Освободительное движение на родине должно перерасти в народное восстание.