Псих. Разбег
Шрифт:
И вдруг спросила:
– Почему ты не вернулся?
– Что?
– не понял я.
– Ты настолько меня ненавидишь?
– выговорила она - и тут же закусила губу, отвернулась, прикрывая ладонью лицо; я услышал сдавленный звук сдерживаемых рыданий.
– Мама, - сказал я растерянно, чувствуя странную пустоту в груди.
Не хватало только начать рыдать сейчас с ней за компанию.
–
– Я ждала...
– она ревела уже в голос, только зачем-то все прикрывала лицо; будто боялась, будто что-то особенно постыдное было в том, если я вдруг увижу её плачущей, именно увижу, будто не должно ни в коем случае такого произойти.
– Каждый день... Шла с работы, думала - вот приду, и ты... дома... Проверяла сообщения, вдруг ответ, и...
– Сообщения?
– тупо повторил я.
– Потом поняла, что не будет ответа, и... Вот тогда я решила, что ты всё же улетел, или...
Мама с усилием провела ладонью по лицу, одним движением словно стирая с него слабость, и закончила - глядя в сторону, но уже - почти спокойно:
– Или возненавидел меня.
Я спросил:
– Какие сообщения?
Наверное, целую вечность мы смотрели молча друг на друга, и немалой ценой достигнутая видимость спокойствия на её лице снова сменилась дрожанием подбородка и закусыванием прыгающих губ.
– Ты не читал, - почти прошептала она.
– Не читал.
– На этих твоих... чатах, форумах... страничках... Где только нашла...
– У меня не было доступа к сети, мама.
– И в этой... бегущей строке...
– Я не смотрел новости!
– крикнул я, с отчаянием ощущая, как захлёстывает меня волна какой-то непонятной, непоправимой вины.
– Данилка... Мальчик мой...
– Что там было, мама?
Я взял себя в руки, сумел задать вопрос спокойно, подавив начинающийся озноб.
– Что там было?
– Там... "Данил, вернись. Я сожгла бумаги"...
Я молчал долго. Я смотрел на маму, а перед глазами проносились картинки - Нора, банда... следствие...
– Сейчас они могли бы помочь, - всхлипывала мама.
– Те бумаги... Если бы я сделала то, что хотела сначала... У меня уже была договоренность с психиатром, он был готов написать заключение... Только... Ты так напугал меня своим уходом, я металась из стороны в сторону, а потом... Я их правда сожгла! Я испугалась, что могу совсем тебя потерять, и...
Я молчал.
Долго.
А
И сказал:
– Спасибо.
Мы плакали вдвоём, и я уже не стеснялся, что плачу, и мама не закрывала ладонью лицо.
– Я не могла придумать, куда ещё...
– приговаривала она.
– Как сообщить, чтобы...
– Ничего, мама. Ничего.
– Если бы раньше... Если бы только я...
– Всё хорошо, мама.
– Куда как...
– улыбнулась она сквозь слезы.
– Данилка...
– Ничего.
– Мальчик мой...
– Всё нормально. Всё теперь будет хорошо.
– У тебя зубов не хватает. Тебя здесь били.
Я замотал головой. Я и забыл совсем об этих чёртовых зубах, потерянных в инциденте с Дракулой.
– Нет, мама. Это не здесь, это давно... Я просто упал.
– Тебя били.
– Да нет же. Я упал, правда.
– Ничего, малыш, - мама подобралась, вдруг снова стала похожа на ту энергичную, деловую женщину, какой я помнил её всегда.
– Ты только не бойся. Этот приговор... Мы его отменим. Мне дали координаты очень хорошего адвоката, сегодня он был занят, к сожалению, но уже завтра я...
– На какие шиши, мам?
– А вот это пусть тебя не волнует, - произнесла она решительно.
– Я найду ресурсы.
– Например? Влезешь в долги, заложишь дом?
Мама заявила внушительно, чётко разделяя слова:
– Данил. Это не должно тебя беспокоить.
– А меня беспокоит.
– Я сделала глупость в своё время, я это признала. Но чтобы я не смогла вытащить собственного сына...
– Глупостей я и сам напорол. Мам, я ограбил это чёртово казино, и никуда от этого не денешься. Вытащить меня тебе не удастся, пойми.
– Хороший адвокат...
– Нет у тебя на него денег.
– Найдутся.
– Это бессмысленный спор, - вздохнул я устало.
– Мам, я подписал отказ от апелляции.
В который уж раз мне удалось выбить её из колеи.
– Зачем?
– ахнула она растерянно, затеребила нервными пальцами застежку сумочки.
– Данилка...
И тут же:
– Тебя вынудили, да? Заставили.