Психи
Шрифт:
Это моя первая настоящая встреча с этими парнями, и хотя на самом деле еще ничего не было сказано, ясно, что сколько бы времени я ни провела здесь с ними, это будет самое ужасное, что я когда-либо переживу.
Решив не нервничать под его смертоносным взглядом, я испускаю дрожащий вздох и обращаюсь к своим урокам актерского мастерства в средней школе. Я поднимаю подбородок и напускаю на лицо скучающее выражение. Я насмехаюсь про себя, не сводя взгляда с Маркуса, пока иду к большому столу. — Не могу сказать, что я впечатлена, — вздыхаю я. — Для такой репутации как у вас, вы, парни,
Маркус вскакивает на ноги, и я замираю, моя нога приподнимается над полом, когда я бледнею, наблюдая, как быстро он может двигаться при своем высоком росте. Я делаю глубокий вдох, который, я уверена, все трое могут услышать в своих углах комнаты. Мое выступление никого не обмануло.
Судя по решимости и чистой ненависти, бурлящей в его глазах, я ожидаю, что он бросится за мной. Но Маркус остается неподвижным, свирепо глядя на меня с противоположного конца стола. Совершенно ясно, у кого из этих парней в семье проблемы с гневом.
Он сжимает руки в крепкие кулаки, когда я наблюдаю, как его острая челюсть становится намного более четко очерченной. Он на грани, и я не сомневаюсь, что еще один мой ехидный комментарий заставит его зверя вырваться на свободу и положить конец этой извращенной игре.
Я прикусываю язык, зная, когда давить, а когда сматывать удочку. В конце концов, я прожила со своим отцом восемнадцать лет, прежде чем наконец обрела свободу. Это была большая практика в сдержанности, чем та, с которой приходится мириться любой молодой девушке. Я должна считать это разминкой именно перед этим моментом моей жизни. Держу пари, что другие девушки, которых эти ублюдки притащили с улицы, не прошли многолетнюю подготовку по жестокому обращению.
Оставаясь неподвижной, я отказываюсь разрывать зрительный контакт с Маркусом, готовая довести дело до конца, но мне не приходится, когда Леви встает и свирепо смотрит через широкий стол на своего брата. Вслух не произносится ни слова, но из-за их безмолвного разговора их взгляды возвращаются ко мне.
— Сядь, — приказывает Леви властным тоном, когда он повторяет приказ, отданный его старшим братом всего несколько мгновений назад.
Мне кажется, что глубокий голос Леви каким-то образом все еще вибрирует в моей груди точно так же, как тогда, когда он был прижат прямо ко мне. Я поворачиваю к нему голову и тяжело сглатываю, не в силах уклониться от его властного требования. Делая шаг к столу, я медленно выдвигаю стул, ближайший к выходу.
Я чувствую на себе взгляды и Маркуса, и Романа, но продолжаю смотреть на Леви, медленно занимая свое место.
Стол ломится от еды, и у меня урчит в животе, но, несмотря на полные тарелки братьев, я не осмеливаюсь дотронуться ни до чего, даже до стакана воды, стоящего рядом с ножом и вилкой.
Никто из них не делает ни малейшего движения, чтобы приступить к ужину, слишком заинтригованы своей новой блестящей игрушкой.
— Ты наверняка хочешь есть, — объясняет Леви, откидываясь на спинку стула и беря в руки свой собственный кинжал, проводя указательным пальцем вверх-вниз по острому лезвию и позволяя свету люстры отражаться от блестящего металла. —
Я сжимаю челюсть, когда мой взгляд опускается на множество блюд, расставленных по столу, и не остается незамеченным, что еда — это не единственное, что здесь есть. Слева направо расставлены бутылки с выпивкой, о продаже которой мой босс мог только мечтать в своем ночном клубе, но мое внимание привлекают таблетки без маркировки и кокаин. Я не считала этих парней за тех, кто балуется наркотиками. Их умы и так достаточно испорчены, но тогда, возможно, им нужно что-то, что поможет им забыть, насколько они чудовищны на самом деле.
Я никогда не баловалась наркотиками и алкоголем, но я, конечно, не ханжа. Сразу после окончания средней школы у меня были годы экспериментов. Я поумнела после того, как увидела передозировку у друга на вечеринке, и с тех пор не прикасалась к наркотикам. Я более чем счастлива выпить бокал дешевого вина, чтобы запить свой ужин. Но не сегодня. Я хочу иметь ясный ум, когда буду иметь дело с этими парнями.
Откинувшись на спинку стула, я стараюсь не есть, хотя знаю, что они слышат урчание в моем животе с той секунды, как я вошла сюда.
— Что это? — Спрашиваю я, обводя рукой стол. — Вы думаете, что сможете добиться моего сотрудничества с помощью изысканной еды и вина? Вы гребаные психопаты. Я была бы идиоткой, если бы добровольно приняла от вас любую еду. Кто знает, что вы с ней сделали.
Роман выпрямляется и ударяет кончиком кинжала по твердому дубовому столу. — Не подвергай сомнению нашу щедрость, — выплевывает он, его слова наполнены ядом. — Ешь или нет. Для меня это ни хрена не значит. Это просто означает, что ты быстрее умрешь с голоду. И поверь мне, это долгий и болезненный путь.
Маркус смеется, расслабляясь на своем стуле и снова закидывая ноги на стол, ведя себя так, как будто он не впал в приступ ярости всего две секунды назад. Его смех пустой и лишен какой-либо человечности, как и темные глубины его глаз.
— Я действительно хочу, чтобы ты поела, Шейн. Тебе понадобится твоя энергия для того, что мы приготовили для тебя, — говорит он мне, шокируя меня небрежным использованием моего имени, хотя это не так уж и небрежно. Это больше похоже на навязчивую пытку. Я и не подозревала, что они знали, кто я такая. Я полагала, что попала под прицел случайно, но это только доказывает, что они нацелились на меня, а значит, на то должна быть причина.
Мой взгляд возвращается к Леви, я вижу в нем наименьшего психопата из всей компании.
— Что это значит?
Он просто усмехается, мысль о том, что они планируют сделать со мной, возбуждает его так, что напоминает мне, что этим парням недостает всех качеств, которые делают их людьми. Они — мрачные жнецы. Почему я продолжаю ожидать, что они отреагируют, и отреагируют нормальным образом? Они ненормальные, далеко не такие.
Видя волнение своего брата, Роман решает сжалиться надо мной и предложить мне лишь фрагмент информации. — Ты будешь зарабатывать еду и воду, императрица. Бесплатно тебе ничего не достанется, так что считай платье, проживание и твой последний ужин подарками.