Психоаналитик. Шкатулка Пандоры
Шрифт:
— Нет, — покачала головой Анна. — Я сразу как-то поверила, что таланта у меня нет, и о других местах даже и не подумала. Какой смысл пробиваться в актеры правдами и неправдами, если таланта нет? Чтобы всю жизнь играть в эпизодах типа «Кушать подано»?
— Анна, вы настолько внушаемы или просто сами не до конца были уверены в своем актерском даровании?
— И то и то. Фифти-фифти. В общем, не сложилось у меня. Классика жанра.
— Почему классика? — удивился Михаил.
— Принято считать, что в киноведы идут неудавшиеся актеры. С практикой не вышло, так займемся теорией. Для того чтобы оценивать и критиковать,
Скоропалительное замужество на третьем курсе, такой же скоропалительный развод через четыре месяца, получение диплома, трехлетние метания от работы в журналах к фрилансу и обратно, встреча с Максимом…
— С Максимом мы познакомились случайно, на каком-то банкете. В лучших голливудских традициях — я в толкотне налетела на него и облила шампанским. Так и познакомились… Впоследствии он иногда шутил, что я столкнулась с ним не случайно. А может, и не шутил, по нему трудно было понять, шутит он или говорит серьезно. Человек в футляре…
Если вникнуть, то все мы — человеки в футлярах. У каждого свой футляр, разница только в толщине стенок и количестве замков. Доктор Хаус утверждает, что все врут. Он не совсем прав. Точнее будет сказать, что каждому есть что скрывать. Есть люди, которые не врут, а просто не отвечают на вопросы, уходят от них.
Каждому есть что скрывать. У каждого в шкафу хранится какой-нибудь скелет, у некоторых так сразу несколько. И зря Бэкон [7] называл скрытность прибежищем слабых. Сильные тоже скрытны, и тайн у них, скорее всего, гораздо больше.
7
Фрэнсис Бэкон (1561–1626) — английский политик, философ, историк, основоположник эмпиризма, учения, считающего чувственный опыт единственным источником знаний.
— Сначала я воспринимала это знакомство как нечто такое… — Анна замялась в поисках подходящего слова, — случайное, но Максим очень быстро расставил все точки над «i». Он вообще ничего не откладывал в долгий ящик. Не торопыга, а человек, живущий по принципу «решил — делай». Пригласил в ресторан, долго рассказывал о себе, а потом выложил на стол кольцо, — Анна машинально посмотрела на левую руку, — и сделал мне предложение. По форме и содержанию оно было не столько романтичным, сколько деловым. Это, наверное, меня и подкупило… Объелась я романтики в первом браке, с тех пор у меня на нее нечто вроде идиосинкразии. Впрочем, во втором браке проблем тоже хватало. Мы не ссорились, точнее — мы почти не ссорились, бывали какие-то размолвки, не без этого, но все заканчивалось быстро… мы так и не смогли стать чем-то целым, вы меня понимаете? Тридцать лет разницы — это барьер, через который невозможно перешагнуть…
Михаил кивнул, хотя и не был согласен с этим утверждением. И при большей разнице в возрасте можно создавать полноценные семьи. Если, конечно, есть какие-то объединяющие факторы. Здесь их не было изначально. Случайное знакомство, почти такой же случайный брак, если верить рассказу Анны.
Взаимное непонимание, отчуждение… То же самое Михаил мог бы сказать и о своем браке. Только его подобная ситуация не удовлетворяла, Анна постепенно привыкла к роли нелюбимой и нелюбящей жены богатого человека. Муж занимался своим делом — у него была фабрика по производству мебели в подмосковном Лыткарине и сколько-то там магазинов, точнее — салонов по приему заказов, в Москве. Ничего сверхъестественного, но на обеспеченную жизнь хватало. Анна работала чисто для того, чтобы не скучать, писала статьи и обзоры в несколько журналов.
— Максим меня сильно не обременял, — откровенно призналась она, — он не пытался ограничивать мою свободу, не следил за мной или же делал это так, что я ничего не замечала. Я тоже старалась вести себя так же… необременительно, как и он. В отличие от своей сестрицы мой покойный муж был довольно неплохим человеком.
— У вас есть дети? — спросил Михаил, хотя и так было ясно, что детей у Анны нет, иначе бы она о них упомянула хоть раз; вопрос следовало понимать как: «почему у вас не было детей?».
— Нет, — с оттенком сожаления (возможно, и наигранным) ответила Анна. — Хотя Максим был не прочь обзавестись наследником. У него это был первый брак, представьте себе. Он говорил, что в молодости не особо горел желанием связывать себя узами брака, а потом, когда с головой ушел в бизнес, просто некогда было. Да и незачем, наверное, он был совсем не семейным человеком. Ну, как бы это объяснить?.. Семья для него была ни ценностью, ни целью, а чем-то второстепенным… В общем, я долго обследовалась, даже в Израиль летала, потом долго лечилась, и все без толку… Медицинские подробности вас интересуют?
— Нет-нет, — Михаил даже помахал в воздухе ладонями, показывая, что эти подробности его не интересуют абсолютно.
— Я вас не задерживаю? — спохватилась Анна, решив, что Михаил поднял руки для того, чтобы незаметно посмотреть на часы.
Михаил принципиально не держал в кабинете настенных, напольных и настольных часов, считая, что они отвлекают пациентов. Обходился наручными. Одно время завел стильные песочные часы в медной «оправе», отмерявшие по шестьдесят минут, но после того, как двое пациентов сказали, что непрерывно струящиеся песчинки напоминают им о бренности всего сущего, увез часы домой. Дома они простояли недолго, Илона их кому-то подарила, поставив мужа в известность постфактум. Поступок в ее стиле.
— Я никуда не тороплюсь, так что если вы не против, то давайте продолжим, — сказал Михаил. — Тем более что вам есть что сказать, не так ли?
— Есть, — согласилась Анна, — но про замужество, собственно, и рассказывать нечего. Жизнь шла своим привычным чередом, в сентябре мы собирались в небольшой вояж по Бретани. Обсудили маршрут, Максим уже отели заказал. И вдруг…
Нижняя губа дрогнула, и Анна быстро закусила ее, пытаясь удержаться от плача. Со стороны это выглядело очень сексуально. Михаил подумал о том, что в тридцать пять лет ведет себя как мальчишка.
— Я так боюсь, не знаю чего, но боюсь…
«Странно как-то все это, — подумал Михаил. — И не совсем понятно…»
— Анна, давайте уточним, что именно побудило вас обратиться ко мне. Каков ваш основной мотив?
— Страх! — не задумываясь, ответила Анна. — Мне страшно. Мне никто не угрожает, я взрослая тридцатитрехлетняя женщина, я могу за себя постоять, но мне почему-то очень страшно. Я не знаю, что это за страх — страх смерти или еще чего-то, но он есть, и с этим приходится считаться.