Психолог
Шрифт:
Но наркоторговля… конечно, это были лишь слухи, но людская молва не может взяться вот так, ниоткуда… верно?
И люди стали тихо перешептываться между собой. Принц недавно получил свой титул, прошел обряд посвящения. Совсем еще молодой, но он успешно доказал всем, что достоин. А достойный вор должен править другими ворами, если ни у кого нет возражений. А возражений не было.
И вот теперь…
Наркоторговля…
Да нет, этого попросту не может быть!
— Здравствуйте, — Зигмунд решил все же отвлечь бесконечный разговор хозяина таверны и его друга.
Это был, несомненно, раздражающий элемент в провинциальных поселениях —
Зигмунд в последнее время решил быть предельно честным с самим собой и понял, что он все же городской житель. Как и Малькольм — несмотря на то, что его друг со всеми возможными удобствами обустроил себе жилище глубоко в лесу, он все же скучал по городской жизни. Ведь город — он как-то оживляет, бодрит, заставляет двигаться быстрее, лихорадочнее, поспешнее. Быть суетливым, требовательным, назойливым, невыносимым.
А в провинции все лежат сырой кучей и ничего и ни от кого им не надо.
Келен явно же считал иначе, но Зигмунду было совершенно все равно, что там считает мальчик-монстр.
Хозяин таверны, наконец, с явно недовольной гримасой медленно повернулся к нему, как будто оказывая крайне ценную и невыносимо тяжелую услугу своему навязчивому посетителю.
— Да? Чем могу помочь?
Зигмунду ни в коем разе не хотелось продолжать разговор, поэтому он просто положил деньги на стол и попросил приготовить комнаты. Две комнаты. Для него и Рестара. И что-нибудь на завтрак. А также на обед. И про ужин пусть не забывают.
Хозяин что-то недовольно проворчал (ведь было крайне невежливым не завести сначала полуторачасовой разговор о жизни), но деньги взял и пошел показывать им комнаты.
Гостей тут бывает немного, начал пояснять он, поэтому…
Но Зигмунд не имел желания слушать кого-либо, поэтому мужчина быстро заткнулся, яростно сверкая своими низко посаженными глазками в столь неприятных ему гостей. Рестар поддержал Зигмунда в его настроении, также отстраняясь от различных расспросов, но ему, как приметил Зигмунд, тут явно нравилось, пусть он это старался и не показывать.
И разбойники, встретившиеся им по пути, ему также очень понравились. Зигмунд так и не смог пристраститься к человеческому мясу, хоть на вид в зажаренном состоянии оно и выглядело чрезвычайно аппетитно, но ему больше по вкусу пришлись деньги различного номинала, которые он вытряхнул из многочисленных потайных отделений в одежде у незадачливых бандитов. Он даже и представить не мог ранее, сколько всего можно упрятать в обычной рубахе, не уставая поражаться человеческой смекалистости и изобретательности.
На завтрак он доел кролика с рисом, причем эту порцию ему галантно уступил Рестар. А затем леса закончились, равно как и людские поселения. К вечеру, после многочисленных пройденных километров, им жутко хотелось есть. И спать. А Зигмунд еще мечтал почитать хорошую книжку в теплой кровати, в обнимку с котом.
Поэтому разбойников они встретили как хороших друзей, встреча с которыми всегда проходит, как в последний раз. По крайней мере, эта встреча именно так и прошла.
Кроме множества блестящих монеток Зигмунд нашел кусочек шоколадки и маленькую конфетку, аккуратно и любовно завернутую в засаленную от пота бумажку, на которой кривым почерком было выведено:
«Папа возвращайся поскарее. Мы с мамай ждем тибя. Люблю тибя ошен.
Сара»
Это было так мило, что Зигмунд не мог удержать слезы, пока ел вкусную конфетку с клубничным привкусом, запивая ее горячей водой. И шоколадка пригодилась, хоть она была и без прочувственной записки, поплакав после которой легче засыпается.
А наутро их ожидала корзинка с едой, которую столь заботливо притащил им ворон. Значит, рядом была деревня, были люди и была еда.
Зигмунд порылся в корзинке, отыскал большое спелое свежее яблоко. А потом откусил кусочек и долгим и внимательным взглядом посмотрел на ворона, который старательно отщипывал кусочки с горбушки черного хлеба. Ворон на мгновение оторвался от своего важного занятия и также посмотрел на Зигмунда.
— Спасибо, — твердым и серьезным голосом сказал своему другу Зигмунд.
И ворон то ли кивнул, то ли моргнул, то ли шевельнул крылом, но между ними тотчас же установился контакт, как было и раньше.
Зигмунд аккуратно разбудил Рестара, обрадовав его известием о наличии прекрасного завтрака.
— Рядом деревня, — сообщил ему Зигмунд, когда Рестар вовсю уплетал хлеб с сыром.
— Откуда ты знаешь? Ворон сказал?
— Да, — просто ответил Зигмунд.
— Вот и хорошо, — также просто сказал Рестар.
Зигмунду действительно начинала нравиться эта простая жизнь.
XXVII
А помнится прибыли они как-то в одну деревеньку, где беда приключилась.
Хотя про беду эту никто и не слыхивал, в последнее время одни толки ходили о торговле наркотиками, о том, кто в этом виноват и что теперь всем делать, но все же беду аж деревенского масштаба обозначила им одна немолодая женщина, которая явно что-то скрывала.
Рестар тогда ради шутки похвалился, что они искатели приключений, а Зигмунд сразу понял, что она что-то скрывает. Женщины вообще всегда что-то да скрывают, это в их хитрой подлой натуре… и да, Зигмунд решил до конца быть честным с самим собой и полностью стал женоненавистником.
— Раньше ходили мы, дорогие господа, в храм наш местный, но не так давно злые силы прокляли его, и теперь всякая нечисть там водится!
Сейчас Зигмунд, Рестар и ворон находились на дальневосточной стороне королевства Роуг, неподалеку от границы с независимой Землей под названием Русич. Эта Земля славилась своими поистине странными, никогда нормально не работающими обычаями, добрыми и доброжелательными людьми, которые постоянно находились в обиде друг на друга, и властями, которые крайне неумело эксплуатировали честной народ, сводя все трудолюбие граждан, а также богатые местные ресурсы на нет. Эту Землю давно пора было уже захватить, но воинственно настроенные нации постоянно натыкались на стену всеобщего непонимания и одиозной абсурдности, что царили на Земле, что в конечном итоге заканчивалось тем, что захватчики пытались честно разобраться в творящемся бардаке, затем у них кружилась голова от умственного перенапряжения, а в это время их территорию захватывали их соседи, что давно точили на них зуб. В какой-то момент было решено более в эту Землю не вторгаться, оставить ее в покое, а на картах она закрашивалась исключительно черным цветом, подразумевая, что это бездонная, всасывающая в себя все дыра, от которой лучше держаться подальше.