Психология и психотерапия семьи

Эйдемиллер Эдмонд

Многие постмодернистские семейные психотерапевты исходят из того, что каждый живущий человек «конструирует» собственную реальность.

Нарративный подход (от англ. narrative – повествование) как воплощение идей философии социального конструктивизма появился в семейной психотерапии в последней четверти XX в. и распространился по всему миру. Философия социального конструктивизма призвала специалистов помогающих профессий к отказу от поиска «истины» в знаниях о человеке и его деятельности. Реальность («истина») каждого человека является результатом его субъективных конструкций. Жизнь человека представляет собой определенного рода повествование. «Полезность» сменила «истинность».

Основное

допущение нарративной психотерапии заключается в том, что все, что мы говорим, опирается на какую-то традицию, на то, что мы привыкли что-то понимать определенным образом, и все сказанное имеет смысл только в рамках этой традиции. Если нечто вырвать из контекста, то оно потеряет смысл. Если мы поместим фрагмент сообщения в новый контекст, то он будет означать нечто другое.

Все, что происходит в жизни человека, находится в его языке, т. е. в словесных описаниях. Дж. Эфран, Р. Льюкенс, М. Льюкенс (2000) указали в качестве примера, что в высказываниях некоей женщины, подвергшейся сексуальному насилию, находилось множество смыслов, которые ей предстояло осознать.

Это могли быть такие переживания:

1) жалобы на то, что ей причинили боль;

2) жалоба, что ее унизили, оскорбили, «вываляли в грязи»;

3) подтвердили опасения матери изнасилованной женщины, что непослушание дочери сделает ее дочь шлюхой: «И это произошло, потому что насилуют только шлюх». (Можно построить гипотезу, что в данном случае психотерапевту придется работать с чувством вины);

4) смутное переживание удовольствия: «Страшно сознаться, но я впервые в жизни пережила оргазм».

Таким образом, психотерапия представляет собой перевод сообщения клиента ему самому и окружающим.

Каждый язык имеет свои особенности.

Англосаксонские языки построены на логике и являются «твердыми» языками.

Русский язык – «мягкий язык». Слова в нем можно ставить в любой последовательности. Слова зачастую содержат множество смыслов. Это расширяет и одновременно сужает коммуникативные возможности человека. К примеру, большинство психологов и психотерапевтов говорят и пишут о «синдроме эмоционального выгорания». Однако в «Толковом словаре русского языка» С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой (2002) выгорание является законченным результатом, «выгореть дотла», а сгорание (горение) является незавершенным процессом.

С нашей точки зрения, правильнее употреблять термин «синдром эмоционального сгорания». Тем самым мы говорим о том, что человек либо подвергается профессиональной деформации, либо уже является жертвой собственной непрофессиональной деятельности.

Во многих сообщениях русского языка помимо основного развития событий резервируются дополнительные.

Каждый индивид, каждая семья говорят на своем языке в рамках глобальных традиций языка нации и культуры. Уже в семьях локальные традиции предписывают правила и нормы присущего только им способа кодирования информации. В случаях личностной или семейной дисфункции кодирование приводит к искажению или потере информации. Также можно утверждать и обратное: искажение кодировки информации приводит к личностной или семейной дисфункции.

Психологическое значение симптоматического поведения при невротических, психосоматических расстройствах и нарушениях поведения многообразно.

1. Симптомы способствуют канализации у индивида избыточного эмоционального напряжения, которое возникает вследствие неразрешенных/неразрешаемых внутри– и межличностных конфликтов. В этих случаях появление симптомов помогает снизить уровень тревожности, обрести относительный комфорт и переосмыслить аспекты собственного бытия в мире: «Оказывается, я больной… мне придется от чего-то отказаться (в том числе и от того, что вызывало наибольший страх, который пациентом вытесняется)…, наверное, люди станут более внимательны ко мне».

2. Симптомы являются символическими и метафорическими посланиями человека к самому себе, другим людям и миру. Карлу Витакеру удалось показать в 1990 г. в Санкт-Петербурге во время публичного сеанса семейной психотерапии с помощью техники рефрейминга метафорическое значение симптома воровства денег детьми. Обращаясь к мальчику, он спросил: «Зачем ты брал деньги?» Мальчик: «Хотел сделать подарки детям». Вопрос: «Чтобы что произошло?»

Мальчик: «Ну, они (дети), будут хорошо думать обо мне, о моей семье… (наше контекстуальное восстановление послания – „… о моем отце, о котором я ничего не знаю“). К. Витакер, обращаясь к бабушке, занимающей доминирующее положение в семье: „Где отец мальчика?“ Бабушка: „У нас эта тема не обсуждается“. К. Витакер: „А что вы будете делать, если мальчик будет продолжать воровать деньги?“ Бабушка: „Отрежу ему руки“. К. Витакер: „Прямо сейчас?? Чем? Пилой? Топором? Принести их?“ Бабушка: „Это так, к слову“. К. Витакер: „Значит, вы лжете, говорите неправду. Значит, вы воруете правду?“ (с. 416–422). Таким образом, К. Витакер показал всем участникам сеанса семейной психотерапии метафорическое значение симптома воровства денег. Главным правилом данной семьи было „воровство правды“. До тех пор, пока смысл невротического симптома непонятен его носителю и окружению, не будет психологических предпосылок к его редукции. В вольном пересказе слова основоположника групп-анализа Зигмунда Фоукса звучат так: „Если у человека есть возможность описывать словами все оттенки его переживаний, то у него не будет причин для формирования симптомов“ (1944). Как показали исследования О. Ф. Макаровой (2006), выполненные под нашим руководством, боль и нарушения пищевого поведения у детей с эрозивным гастродуоденитом являлись метафорическим посланием семейной группы с помощью „носителя симптома“ о „больных“ супружеских отношениях и неспособности „переварить“ неприятные аспекты супружества.

3. Симптомы в семейной системе выполняют морфостатическую и морфогенетическую функции.

Морфостатическая функция симптомов в семье – это неосознанная попытка членов семьи с помощью симптомов преодолеть дезинтеграцию, т. е. заклеить «трещину» в семейных отношениях с помощью «квазиклея»-симптома (Minuchin S., 1974). Блокирование отрицательных эмоций между членами дисфункциональной семьи создает ситуацию перенапряжения, вследствие чего у одного из членов семьи, чаще это ребенок или пожилое лицо, имеющего, как правило, низкий статус, лишенного власти и прав, материально зависимого, формируется симптом, позволяющий семье редуцировать напряжение и тем самым сохранять семейный гомеостаз.

Морфогенетическая функция симптомов представляет собой позитивную обратную связь в семейной системе, вследствие чего происходит усиление колебаний в ней и семейная система переходит на другую стадию в своем развитии. Пациент с симптомом нарушает сложившиеся семейные правила и направляет членов семьи к формированию новых, более гибких. Так, родители девочки-подростка, совершившей суицидную попытку в знак протеста на запрет родителей встречаться с молодым человеком, пересмотрели свои жесткие моральные требования.

4. Наконец, симптом с точки зрения нарративной психотерапии является вопросом, который формулируют индивид, семья или иная группа людей: «Как долго я или мы будем поддерживать сложившиеся отношения, в результате чего появился симптом болезни? Сможем ли мы комфортно существовать без него?»

Функция нарративного психотерапевта (индивидуального, группового или семейного) сводится не только к посредничеству в переговорах индивида с самим собой, с членами группы или семьи, но и к расшифровке посланий к себе, к другим людям и миру.