Психология успеха: жизнь с вершины
Шрифт:
Там, на дне ада, Кандата вместе с другими грешниками терпел лютые мучения в Озере крови, то всплывая наверх, то погружаясь в пучину.
Повсюду, куда ни взгляни, царила кромешная тьма. Лишь изредка что-то смутно светилось во мраке. Это тускло поблескивали иглы на страшной Игольной горе. Нет слов, чтобы описать весь безотрадный ужас этого зрелища. Кругом было тихо, как в могиле. Лишь иногда слышались глухие вздохи грешников.
Преступные души, низверженные после многих мук в самые глубины преисподней, не находили сил
Вот почему даже великий разбойник Кандата, захлебываясь кровью в Озере крови, лишь беззвучно корчился, как издыхающая лягушка.
Но вдруг Кандата поднял голову и начал вглядываться в темноту, нависшую над Озером крови. Из этой пустынной мглы, с далёкого-далёкого неба, прямо к нему, поблескивая тонким лучиком, плавно спускалась серебряная паутинка, словно опасаясь, как бы её не приметили другие грешники.
Кандата от радости забил в ладоши. Надо только уцепиться за эту паутинку и полезть по ней, взбираясь всё выше и выше. Тогда уж, верное дело, ускользнешь из преисподней.
А если повезёт, то, чего доброго, и в рай попадёшь. И не погонят тебя больше на вершину Игольной горы, не бросят снова в озеро крови.
Подбодрённый этой надеждой, Кандата крепко ухватился за паутинку обеими руками и начал изо всех сил карабкаться вверх.
Само собой, для опытного вора это было делом привычным.
Но от преисподней до райской обители много десятков тысяч ри. Как он ни старался, нелегко ему было добраться до горных высот. Лез, лез Кандата вверх – и, наконец, даже его, такого силача, одолела усталость. Не смог он без единой передышки добраться до самого неба.
Делать нечего, пришлось дать себе роздых. Вот остановился он на полдороге, висит на паутинке, отдыхает, и вдруг поглядел вниз, в глубокую пропасть.
Недаром так упорно взбирался Кандата вверх по этой тонкой паутинке. Озеро крови, где он только что терпел лютые муки, скрылось в непроглядной тьме. А вершина страшной Игольной горы, смутно сверкавшая во мраке адской бездны, уже у него под ногами. Если он и дальше будет так проворно карабкаться, что ж, пожалуй, ему и в самом деле удастся дать тягу из преисподней.
Крепко цепляясь за паутинку, Кандата впервые за много лет вновь обрел человеческий голос и с хохотом крикнул:
– Спасён! Спасён!
Но тут же внезапно заметил, что и другие грешники без числа и счёта облепили паутинку и, как шеренга муравьёв, ползут вслед за ним всё выше и выше.
При этом зрелище Кандата от испуга и удивления некоторое время только и мог вращать глазами, по-дурацки широко разинув рот.
Эта тоненькая паутинка и его-то одного с трудом выдерживала, где же ей выдержать такое множество людей!
Если паутинка лопнет, тогда и он сам, – подумать только, он сам! – уже забравшийся так высоко, полетит вверх тормашками в ад. Прощай надежда на спасение!
А пока он говорил это себе, грешники целыми роями выползали
И Кандата завопил во весь голос:
– Эй вы, грешники! Это моя паутинка! Кто вам позволил взбираться по ней? А ну, живо слезайте. Слезайте вниз!
Но что случилось в тот же миг!
Паутинка, до той поры целая и невредимая, с треском лопнула как раз там, где за неё цеплялся Кандата.
Не успел он и ахнуть, как, вертясь волчком, со свистом разрезая ветер, полетел вверх тормашками всё ниже и ниже, в самую глубь непроглядной тьмы.
И только короткий обрывок паутинки продолжал висеть, поблёскивая, как узкий луч, в беззвёздном, безлунном небе преисподней.
Стоя на берегу Лотосового пруда, Будда видел всё, что случилось, с начала и до конца. И когда Кандата, подобно брошенному камню, погрузился на самое дно Озера крови, Будда с опечаленным лицом опять возобновил свою прогулку.
Сердце Кандаты не знало сострадания, он думал лишь о том, как бы самому спастись из преисподней, и за это был наказан по заслугам: снова ввергнут в пучину ада. Каким постыдным и жалким выглядело это зрелище в глазах Будды!
Но лотосы в райском Лотосовом пруду оставались безучастны.
Чашечки их жемчужно-белых цветов тихо покачивались у самых ног Будды.
И при каждом его шаге золотые сердцевины лотосов разливали вокруг неизъяснимо сладкое благоухание.
В раю время близилось к полудню».
Урок простой – оставьте благой след, след жизни, – это будет благим приобретением. Способность оглядываться, зачем вы жили, – это способность всё время держать свою миссию. Реальный продукт реализации остаётся в прошлом как след вашей миссии. И если вы обернулись, и за вами идёт тьма людей, вас помнят, на вас оглядываются, ориентируются, значит, вы правильно прожили жизнь. А что значит, правильно прожить жизнь – правильно выбрать цели. Это философия поступка. Поступок, который направлен во вне к объекту, осмысливается из точки миссии и наполнен смыслом бытия.
В современной европейской и американской психологии основным способом формирования миссии рассматривается целеполагание и целедостижение. Что касается этого ресурса и применения такого способа в истории, он не впервые встречается. Все реализованные люди ставили цель и достигали её. То есть, первый способ реальной реализации миссии – это постановка цели и её достижение. В отличие от традиционных способов, где была бинарность или тримуртия целеполагания и целедостижения.
Самая древняя дифференциация целей и миссии – это древнееврейская. Эта культура существует более десяти тысяч лет на земле как уникальная социальная общность.