Психотерапевтические беседы в эпоху пандемии
Шрифт:
Читатель, должно быть, подумал, что взял в руки фантастический роман. Ничего подобного. На самом деле книга повествует о событиях реальных, многие из которых еще на памяти у людей почтенного возраста.
И еще. Читатель наверняка заметил не совсем обычное обстоятельство: вступление к книге названо эпилогом. А эпилог, как известно, завершает произведение. Но! Как автор, я волен выстраивать композицию своего детища так, как считаю нужным. Только одна к вам просьба: дочитав до конца эту книгу, вернитесь к началу и прочтите эпилог еще раз.
1. Привод в милицию
В семь утра сержант милиции Федоренко заступил на дежурство. Бульвар Карбышева – участок не из легких. Здесь обычно полно транспорта, к тому же особого внимания требовал винно-водочный отдел в недавно открытом гастрономе. Но в воскресные дни машин на улице немного, гастроном закрыт. В воскресенье редко что случается, и Федоренко, прохаживаясь вдоль тротуара, думал, что сынишка вон как вымахал, скоро в школу пойдет, а форму на него не найти…
В 8.17 сержант зафиксировал нарушение: какой-то подросток пересекал улицу в неположенном месте. Милиционер остановился и свистнул. Парнишка даже не обернулся. Федоренко засвистел протяжней, но тот как ни в чем не бывало, слегка прихрамывая, продолжал идти к противоположному тротуару. И милиционер решительно двинулся за нарушителем. Почти нагнав его, страж порядка почувствовал легкую тревогу: «И на черта он мне сдался?»
Мальчишка был странно одет, на нем был комбинезон болотного цвета, а на голове – редкий головной убор – буденовка с красной пятиконечной звездой. Но более всего сержанта смутило другое обстоятельство: открытая часть впалой груди и руки подростка сплошь были волосатыми, что как-то не вязалось с его возрастом. Разные на памяти у сержанта были нарушители, но такого… И припомнился ему рисунок из школьного учебника биологии, где говорилось о проявлениях атавизма.
Милиционер взял под козырек:
– Сержант Федоренко. Почему нарушаем?
Паренек испуганно смотрел на милиционера из-под надвинутого на лоб козырька.
– Придется платить штраф. – Федоренко полез в карман за квитанциями.
– Дя-дяденька, изви-ви-ни, я тут ничего не знаю, – заикаясь, захныкал нарушитель.
– Чего не знаешь? Правил уличного движения не знаешь?
– Ни-ничего не знаю.
Морщины на переносице милиционера разгладились.
– Денег нет, что ли?
Парнишка отчаянно замотал головой.
– Ты москвич? – уже участливо спросил Федоренко.
Тот пожал плечами.
– Приезжий, что ли?
Парнишка растерянно развел руками.
Федоренко вновь нахмурился. Дурачком прикидывается. Что-то тут не так…
– Как звать?
– Кыш-г-г….
– Гы-гы, – передразнил милиционер. – А фамилия?
Парнишка молчал. Наклонив голову, он носком потрепанного ботинка чертил по асфальту. Ботинки почему-то были подвязаны бинтами. Вот эти бинты окончательно разозлили Федоренко. Нарушение налицо, документов у «Гы-гы» нет. Ничего, в отделении разберутся.
– Ну-у, – повторил капитан Соколов, глядя в упор на нарушителя. – Отвечать будешь?
В отделение милиции его доставили в 8.34. Сейчас стрелки настенных часов показывали 9.05, а протокол все еще оставался незаполненным. Кыш, как назвал себя задержанный, явно морочил голову. Он сообщил, что в него ударила молния, а что было до того, начисто забыл, даже место жительства своего не помнит.
«Насчет молнии врет, – думал Соколов, – никакой грозы не было. Может, ненормальный? Да нет, хоть уклоняется от ответов, но ведет себя спокойно. Ясно, придуривается. И выглядит как-то… не по-людски. Делать этому Федоренко нечего… Зачем привел?»
– В школу ходишь? – неожиданно для себя спросил Соколов.
Кыш плаксиво сморщил лицо.
– Что, и это забыл? Дважды два помнишь?
– Четыре.
– Молодец. А бинты на ботинках зачем?
– Па-падают…
Стоявший у дверей Федоренко хихикнул в кулак. Соколов строго взглянул на подчиненного, потом перевел взгляд на Кыша и грохнул кулаком по столу:
– Долго будешь ваньку валять?
Кыш, вздрогнув, втянул голову в плечи, хотел что-то сказать, но поперхнулся, закашлялся. Комнату наполнил противный запах тухлых яиц.
Скривив лицо, Соколов уже мягче произнес:
– Если в уборную хочешь, так прямо и скажи, а воздух здесь портить нельзя.
Федоренко подошел к Кышу и взял его за плечо. Но сразу же отдернул руку:
– Током бьет, гад…
– Это после г-грозы так, – виновато взглянув на сержанта, пояснил паренек. – Все тело электрическое… И ка-кашляю. А в уборную мне не надо.
– Ты что, из цирка? – встряхивая руку, спросил Федоренко и, не дожидаясь ответа, обратился к Соколову: – Товарищ капитан, у него, кажись, где-то батарейка запрятана. Или… – сержант хлопнул себя ладонью по лбу, – из цыган он. Говор у него не русский. Ты цыган?
– Домой хоч-чу.
– А где дом твой? – вновь спросил Соколов. – Пойми наконец, фокусник, если не скажешь, где живешь и кто твои родители, мы это все равно выясним. Только сидеть здесь тебе придется долго.
Он выжидающе смотрел на Кыша.
Федоренко, наклонившись к Соколову, зашептал:
– Может, и правда родителей не знает. Цыгане таких детей крадут, ну, таких уродцев, чтобы за деньги показывать. Глядите, как он одет, точно скоморох. Наверное, от табора отбился.
Соколову представилось, как он будет докладывать дежурному по городу. Задержан, мол, нарушитель, с виду лет двенадцать-тринадцать, весь из себя волосатый, смердит, бьет током… Капитан зло посмотрел на Федоренко и потянулся к телефону. В тот же момент аппарат пронзительно зазвонил.
– Шестьдесят пятое отделение милиции. Дежурный капитан Соколов слушает.
Взволнованный женский голос сообщил, что несколько минут назад какие-то неизвестные похитили ее мужа, доктора наук Наумова.
– Успокойтесь, гражданочка. – Соколов раскрыл журнал происшествий. – Вы где проживаете?
Женщина назвала адрес.
«Мой район, – вздохнул Соколов и глотнул из бутылки нарзан, – час от часу не легче».
– Ты можешь идти на пост, – бросил он Федоренко.
Стрелки настенных часов показывали 9.52.