Псы войны. Гексалогия
Шрифт:
Лейтенант Твасса вернулся в свою долину с твёрдым намерением поквитаться, но вдруг получил известие о том, что на перевале появился хорошо вооружённый отряд, состоящий из иноплеменников -- бакайя и игбо. Твасса заметался, после чего решил вступить в переговоры с Эвалдом. Главной причиной его решения было то, что этот отряд состоял исключительно из винду. Лейтенант логично предположил, что договориться с соплеменниками будет легче. Взяв почти всех своих солдат, он скрытно подошёл к боме Коро, где заночевал Эвалд со своим отрядом, и вызвал его на переговоры. Обе стороны не доверяли друг другу и поэтому переговоры растянулись на несколько дней. В конце концов Твасса подчинился штабу ПАЗ. Это известие, было воспринято в Гинкале, как крупное достижение. Было решено создать в этом районе первую военную зону со штабом в Како. Её гражданским комиссаром был назначен Энгер Флет. Эвалду было приказано включить в отряд Твассы двух своих наиболее толковых людей и вернуться в штаб зоны. Твассе было приказано охранять Буюнгу до прихода главных сил армии Мурата. Ни Эвалд, ни штаб в Гинкале не догадывались, что причиной изменения позиции Твассы стали известия о том, что в его долину через перевал пришёл отряд, которым командует белый человек. Этот был отряд Шеннона. Оставив под командованием Патрика два отделения штрафников и половину людей Аба, он двинулся на юг. Наёмник предполагал, что в Стране Винду могут быть только небольшие разрозненные вооружённые отряды, поэтому двигался со всеми необходимыми предосторожностями. Завидев сензал, он разделил своих людей на две группы. Одна из них во главе с Абом ла Крете осталась в лагере, а сам Шеннон с шестью штрафниками решил посетить селение. Это был довольно большой сензал, насчитывавший четыре дюжины хижин, зажатых в кольце покрытых яркой зеленью гор. Трудно было поверить, что одна из них содержит громадные залежи платины. Люди, которых оставил Твасса для охраны деревни, едва завидев подходящий отряд, тут же задали стрекача. Они знали, что их главарь не простит им бегства и поэтому решили окончательно дезертировать. Прихватив награбленное добро, они решили разойтись по родным деревням, благо наличие всякого добра и оружия позволяло им повысить свой социальный статус, построить дом и выбрать жену...
Люди Шеннона цепочкой вошли в Буюнгу и двинулись к большому деревянному строению, на котором обвис как тряпка флаг республики Зангаро. Было безветренно, дом был пуст и хранил следы бегства.
– Странноватое место, - произнёс Ранри, - Обычно в таких местах все от мала до велика вылазят поглазеть на пришельцев, а тут -- выморочность какая-то...
– Сайя, смотрите кого я нашёл, - вдруг раздался голос одного из братьев Бомбоко, служивших в тайной полиции Кимбы. На них рекомендовал обратить внимание Хорас, деятельно принимавший участие в подборе членов экспедиции. Ещё одной его креатурой был Матос, тоже бывший полицейский. Сухой, быстрый на руку он знал наречия почти всех племён побережья от Кабинды до Элобея. Кроме них наёмника сопровождал Бельт Ранри и два амбала, откликавшиеся на имена Грег и Урк. А так же мальчишка Тербел. Их Шеннон взял с собой исключительно из-за физической силы. Его очень впечатлило как они во время физических упражнений расшвыряли добрую дюжину противников. Кот, раздвинув висящие циновки. На полу сидела молодая белая женщина, одетая в туземную бубу. Её взгляд был отрешён и неподвижен.
– Вот это да!
– присвистнул Кот.
– Кто Вы, мадам?
Ответом ему было молчание.
– Вот что, Бомбоко, пусть Матос ищет старейшину и тащит его сюда. Давай, пошевеливайся, не таращись, муха сонная! Скоро начнёт темнеть!
Пока искали старейшину и волокли его в хижину, Шеннон успел рассмотреть женщину. Судя по всему ей было около тридцати лет, обожжённая солнцем кожа и мягкие, без мозолей руки говорили о том, что в плену она недавно. Судя по отсутствию синяков на лице и лодыжках, с ней последнее время неплохо обращались. Продолжая её разглядывать, Шеннон прислонился к стене и по привычке стал насвистывать любимую мелодию. .Вдруг он уловил во взгляде женщины мелькнула какое-то осмысленное выражение.
– Кто Вы?
– вновь спросил Шеннон, но женщина молчала.
Старостой оказался невысокий, какой-то обшарпанный тихий дед. На вид ему было лет шестьдесят, может больше. Его блестящую на солнце чёрную плешь украшали остатки седой шевелюры, а такого же цвета борода напоминала козлиную. Он долго стоял напротив Кота, привыкая к полумраку хижины.
– Мы представители законного правительства Зангаро, - втолковывал ему Матос, показывая бланк, на котором был напечатан приказ Госсовета о проведении выборов. Старик ещё долго водил глазами, рассматривая документ.
– Он, наверное, неграмотный, да ещё и глухой, - высказал своё предположение Ранри и заорал в ухо старейшине на местном наречии.
– Дед, мы - представители законного правительства, геологи. Покажи, где зимой здесь зимой останавливался белый!
– Лучше спроси его, о том что делает белая женщина в его доме,- присоветовал Шеннон, пытаясь придать своему голосу максимум дружелюбия.
Дед неожиданно закивал. По-видимому, слова "геолог" и "белый" ему были знакомы.
– Вы к нам надолго приехали?
– по-деловому осведомился он на плохом французском.
– Ищете белого геолога. Так он давно уехал. Десять лун назад. А эту женщину привели с гор, она была там в плену. Её здесь много-много кормили, не били и не заставляли работать. Твасса запретил! Вот!
– Кто такой Твасса?
– Он здесь главный начальник. Лейтенант правительства.
– А где он?
– Уехал на юг, а люди его, завидев вас, сбежали.
– Почему?
– Испугались. Я вас завтра проведу к месту, где жил белый. Это совсем недалеко.
К хижине постепенно сходились жители Буюнги. Они были одеты гораздо чище и выглядели лучше, чем те, что жили в Ханипе. Завидев односельчан, старейшина осмелел и стал распоряжаться:
– Джонго, - обратился он мужчине лет тридцати.
– Размести гостей в этом доме вместе, покорми. Завтра отведёшь их на место, где жил Малрун. Люди бваны, конечно, расплатится с тобой.
Шеннон утвердительно кивнул.
– Вас, бвана Шено, прошу в мой дом, - старейшина указал на стоящую поодаль хижину, сложенную из латерита.
– Буюнга всегда славилась своим традиционным гостеприимством.
Кот не стал возражать против местной традиции. Он кивнул своим спутникам: те понимающе заулыбались.
По своим размерам хижина старейшины немного уступала деревянному дому на площади. в котором разместились его люди. Пока жёны хозяина подавали еду, Кот осмотрелся. Шкаф в доме был явно самодельный, керосиновая лампа -- допотопная какая-то, но складная кровать, приготовленная для него, - американская. Хозяин суетился, покрикивая на своих женщин, он заискивающе ловил глаза гостя, будто извиняясь за задержку.
– Как зовут тебя, хозяин, - нарушил молчание Кот.
– Вижу, что устроили мы тут большой переполох своим появлением.
– Каном, бвана!
– последовал ответ.
– Я из рода великого вождя Нгуно, Джонго - мой племянник.
– Я это уже понял. Меня зови Шеннон.
– Бвана Шено, - повторил старейшина, знаком показывая, что можно уже приступать к трапезе.- Хорошо!
– Расскажи-ка мне, Кан, о том, что творится в вашей долине.
– Рассказывать, бвана Шено, особенно нечего. Почти две луны назад пришёл к нам лейтенант Васи и объявил себя локатором всей Страны Винду. Сам он занял дом администратора, а своих людей расселил по домам. Однако, он по-долгу здесь не живёт.
– Так вот почему жители Буюнги не вышли к нам навстречу! Убоялись, что пришли враги Твассы?
– Да, бвана. Четыре раза он уходил со своими людьми в горы и приносил оттуда всякую всячину -- коз, шкуры, бататы...
– И приводил женщин?
– И женщин, - кивнул Кан.
– Их приводили его солдаты для себя и своих товарищей.
– Среди них была белая женщина?
– Да. Была. Её привели меньше луны назад. Джонго слышал, как солдаты говорят о ней...
– Что она -- колдунья. Заколдовала нашего командира Твассу, лишила его джу-джу.
– Это почему же?
– Во время последнего похода был бой, в котором погибло пять, десять, двадцать солдат.
– С кем?
– Солдаты не знали. Как говорит Джонго, аси пошёл снова на юг, чтобы помириться с ними. Они считали, что джу-джу Васи окончательно иссякло и хотели вызвать колдуна-пигмея, чтобы он отвратил командира от белой женщины и отдал её им.
– Так она вроде-бы немая?
– Как бы не так! Ещё как она покрикивала на моих женщин, когда они её мыли и одевали.