Псы войны. Противостояние
Шрифт:
– Похоже они расслабились! Везет, что последние дни не было дождей, – озабоченно сказал Мартын, приставив к глазам бинокль. За склоном открывалось обширное латеритовое плато, тянувшееся на несколько километров. – Здесь укрыться-то негде. К вечеру дойдём до сензала Ойо, там и заночуем. Найди полковника и скажи, что мы переходим к обычному порядку передвижения!
Едва Коренев двинулся вдоль колонны в поисках командира, как откуда-то сверху раздался залп десятка винтовок. Всё произошло настолько внезапно, что люди в колоне растерялись. Через несколько мгновений залп распался на отдельные автоматные очереди и треск винтовочных выстрелов. Стреляли не прицельно, издалека. Люди, медленно бредущие в колонне, – отличная цель. У Коренева потекло между ног что-то липкое и вонючее: он впервые был под обстрелом. Сжав ягодицы, он плашмя бросился на землю. «Только бы солдаты не увидели,» – подумал он и огляделся.
Вот, вскрикнув, упал один, второй боец. Где-то в хвосте колонны «овцы» быстро собирают «станкачи» и начинают беспорядочно палить по кустарнику. Захлебываясь, они бьют длинными очередями. К ним присоединяются «дегтяри», винтовки. Боганские минометчики тоже открыли огонь. Но их командир явно не снайпер. Мины улетели куда-то за склон с большим перелетом: не видно даже дыма от разрывов. Огонь из засады постепенно ослабевает: противник рассредоточился. Его выстрелы бьют гораздо реже, но более прицельно. Командир, совсем молодой мальчик, разбросав ноги, стрелял из снайперской винтовки и по-русски материл минометчиков, укрывшихся за большим валуном. Пуля попала в грудь одному из пулеметчиков. Его «дегтярь» на минуту замолк, но затем заработал снова. Командир миномётного расчёта всё время крутил колесики прицела, а два его подчиненных лихорадочно, как наперегонки, опускали в ствол мину за миной. Пули визжали рядом с Кореневым: он рванул из кобуры свой «стечкин» и выпустил очередь вверх по склону. Вынырнувший из ниоткуда Мартын отпихнул минометчиков и стал трясти за шиворот боганского сержанта:
– Ты куда свои «огурцы» швыряешь? В небо? Живо наблюдателя вон на тот камень.
Пули завизжали совсем рядом. Несмотря на участившийся обстрел, наблюдателя подсадили на обломок латерита. Пули защёлкали вокруг него. Но, как видно, этот боганец оказался не из робких. Он стал выкрикивать цифры, понятные только сержанту, который лично стал наводить миномет. Взрывы взметали столбы красной глины, поднимая клубы дыма и завесу ломаных веток. Вдруг наблюдатель сполз с камня: его рука оказалась в крови:
– Стреляют человек десять-пятнадцать. Они засели на небольшом хребте, покрытом колючими кустами, – морщась от боли произнёс он на лингвала. Кто-то из бойцов засуетился, подняв его на руки.
– Коренев, бери особую роту, – вдруг закричал советник, выслушав сообщение наблюдателя.
– Всех? – удивился Женя. – Я?
– Всех кроме пулемётчиков, и обходи их слева. Живее, не телись! – и зло добавил: – Дам потом тебе пострелять из пулемёта, только маме не говори!
Глубоко спрятав обиду, Коренев перебежал к особой роте и объяснил приказ её командиру. Эвалт что-то прокричал и два десятка бойцов побежали вверх по склону, стреляя на ходу. Куда они стреляли, непонятно. Вероятно, надо было погасить в бойцах нерешительность и заставить отвечать на пули, которые щёлкали вокруг, поднимая фонтанчики мелкой гальки и песка. Краем глаза Евгений заметил, что третья рота тоже бежит вперёд, охватывая вражескую засаду справа. Склон стал круче, кусты кончились. За ними оказалась поляна, заросшая по колено сухой жёсткой травой. Преодолев её, Коренев и его люди оказались на дистанции прямого огня. Кто-то из бойцов вдруг опрокинулся на спину: вероятно, он убит или тяжело ранен. Остальные бестолково шарахнулись назад. Несколько человек падают в траву, пытаясь укрыться от огня противника. Это бесполезно: атакующих сверху хорошо видно. Схватившись за бок, вскрикнул и осел на землю еще один боец.
– Надо немедленно атаковать, – дёрнул за рукав Коренева Эвалт. В перерывах между словами он строчил из своего ППШ длинными очередями в сторону противника.
– Автоматы на непрерывный огонь, – сообразил Евгений. – Вперед!
Прикрываясь за кустами, полдюжины бойцов перебежками достигли гребня. Справа тоже раздалась стрельба – это наступала третья рота. Вдруг две гранаты совсем по-дурному взорвались у самой цепи. Кто-то закричал, кто-то стал ругаться, а кто-то причитать, и попадали в траву.
– Гранаты! – сообразил Коренев.
Кувыркаясь, в сторону противника полетели «эргэдэшки». Двое бойцов вскочили во весь рост и одновременно бросили в сторону зарослей какие-то консервные банки, а затем также дружно упали лицом вниз. Через несколько мгновений раздались два мощных взрыва. От кустов, пробитых насквозь запоздавшей автоматной очередью, полетели сучки и мелкие щепки. Когда дым от взрывов рассеялся, Эвалт вновь поднял роту в атаку. Коренев поднялся и побежал вслед за ним. Поднявшись на гребень, он стал стрелять по мелькающим вдали нескольким фигурам. К удивлению Коренева, противник не бежал, сломя голову. Уцелевшие отступали хоть и быстро, но грамотно. Появившийся с левого фланга Эвалт вдруг закричал вырвавшимся вперед бойцам:
– Стой!
– Почему? – спросил Коренев.
– В густом кустарнике преследовать их двумя неполными десятками не имеет смысла, – пояснил он удивлённому Евгению. – Чтобы их найти в этих дебрях и скалах нужен не наш батальон, а дивизия. Кроме того, надо собрать людей и организовать отправку раненых в тыл.
Коренев медленно двинулся по гребню, осматривая место боя. Трое убитых были в форме жандармерии. Рядом – две покорёженные маузеровские винтовки, полсотни гильз. В других местах рассыпаны гильзы «парабеллума». Много. Два рядовых и один, видимо, сержант с нашивками. Ранения у всех пулевые и несколько осколочных, видимо, от гранат. В батальоне – четверо убитых и шесть раненых. И сорванный марш, а значит потерянное время. Несколько бойцов, раздевшись по пояс, роют на склоне могилу. Четыре мёртвых тела лежат ровно в ряд. Раненых наскоро перевязали и отправили назад в Коро. С ними ушло человек шесть носильщиков и сопровождающих. Однако, к удивлению Коренева, от этого численность батальона не уменьшилась. Новых рекрутов сразу же нашли и поставили в строй, раздав оружие выбывших: ими стали бывшие носильщики. Оказывается, Буасса приказал прислать для переноски тяжестей наиболее грамотных мужчин. Многие из них уже работали на лесозаготовках и плантациях в Стране Кайя, умели читать и писать, а кое-кто даже служил в армии. Старшего военного советника лейтенант нашёл на миномётной позиции, где он громовым голосом распекал минометчиков. Как стало ясно из разговора, он намылился вернуться в Коро, так как у него остались всего три мины.
– А пятьдесят семь коту под хвост. И спешил ведь как! – Советник обращается то к Эвалту, который неплохо говорил по-русски, то к полковнику Буассе. – С перепугу воздух сотрясал. Почти все мины разорвались с перелетом!
Боганец что-то пробовал отвечать, но капитан грубо оборвал его, увидев Коренева.
– Переведи ему, что пойдет с нами. Как кончатся у них мины – дадим трофейные карабины и пошлём в штыковую!
Как только миномётчик отошёл, советник сокрушённо произнёс:
– Не могу простить ему трусости и торопливой стрельбы. Миномет в горах – штука эффективная. Стрелял бы этот тип точнее, и потери бы в роте меньше были…
– Так почему его не отдать под трибунал? – изумился Коренев.
– Скажу тебе по секрету, – ощерился в недоброй улыбке Босс. – Это лучший миномётчик из гарнизона Гинкалы.
– Вот так дела, – развёл руками Евгений. Во время похода он, наконец-то, составил представление о фридомфайтерах. К его большому сожалению, оно было нелестным. Основной тон задавали обозленные на весь мир честолюбцы, которые называли идейными противниками капитализма. Как правило, это были недоучившиеся студенты с амбициями министров. Самолюбивые и заносчивые, они видели себя «отцами народа» и ради этого были готовы перебить всех цветных и белых. Для них вопрос свержения правительства Окойе был вопросом жизни: в случае удачи они бы оказались бы при каком-нибудь министерстве, из которого выжали бы все и для себя лично, и во славу и процветание своей многочисленной родни. Такие рвались в Кларенс. Они старательно учились обращению с оружием, и, естественно, командование афафов доверяло им больше других. Основную же часть отряда составляли оказавшиеся на мели бедолаги– безработные, прошедшие в поисках счастья всю Западную Африку и спавшие на тротуарах почти всех западноафриканских столиц. Иногда им удавалось на какое-то время закрепиться на одном месте – получить работу, скопить немного денег и начать мелкую торговлю. Но местные жители, недовольные конкуренцией пришельцев, изгоняли их, в конце концов, с помощью властей, охотно делавших это ради укрепления собственной популярности. Такие считались людьми бывалыми. Они быстро примечали, где что плохо лежит. По мнению Коренева, они являлись потенциальными дезертирамии готовыми улизнуть при первой неудаче, прихватив казенные вещички – от одеял до ящиков с мылом: мечты о собственных лавочках не оставляли их никогда.
Полковник Буасса стоял рядом в ладно подогнанном мундире и согласно кивал головой в такт словам советника. Звёздочки на его погонах блестели на солнце, на груди сверкала медаль, а на рукаве топорщилась какая-то нашивка. Довольный результатами боя, он на радостях хватил из своей фляжки и протянул её мне:
– Ну, как первый бой? Это не за полкилометра империалистов выцеливать. Атака! Лицом к смерти.
Кореневу захотелость ответить что-то оскорбительное. Это был его не первый и даже не третий настоящий бой. Убить трёх человек расстреляв пару тысяч патронов и полсотни мин! Прекрасный результат! Его раздразнили пафос и снисходительность полковника несуществующей армии, и он ответил с подчеркнутой официальностью: