Псы войны
Шрифт:
Частный детектив направился к месту рандеву, Олег Донцов сидел на скамейке с видом на Москву-реку и прямо из горлышка пил чешское пиво «Золотой фазан», рядом стояла длинная красная спортивная сумка. Сыщик был одет в потертый джинсовый костюм, на ногах белые кроссовки, солнцезащитные очки в роговой оправе.
Увидев Олега издалека, Глеб решил подойти к нему незаметно сзади. Бесшумно ступая, он медленно приближался к широкой спине, обтянутой джинсовой тканью. Но едва Глеб подошел на десять метров, как Донцов, не поворачиваясь, спросил:
— Пива хочешь, Каскадер?
Глеб сплюнул с досадой.
— Как ты меня учуял?
— Да не учуял я тебя, — сказал Олег, снимая очки. — Увидел.
Стекла очков были слегка удлинены и загнуты, позволяя видеть, что происходит позади.
— Подарок из Сингапура, — пояснил Донцов. — Вещь очень полезная, особенно в такой работе, как у нас с тобой.
— Ты что-то про пиво говорил, — напомнил Кольцов.
Олег запустил руку в нутро своей сумки и извлек темно-коричневую бутылку с золотой этикеткой, протянул ее Глебу. Тот ударом о край скамейки сбил пробку с горлышка и с жадностью приложил бутылку к губам.
— Ты звал меня, — проговорил Донцов, — чего тебе надобно, старче?
— Ты еще не передумал отправляться со мной в преисподнюю? — оторвался от бутылки Глеб.
— Нет, все решено, — спокойно ответил Олег, потом спросил: — Когда?
— Сегодня вечером.
Гпава 5
Над Санкт-Петербургом опускались сумерки, все ярче разгорались неоновым светом витрины фешенебельных магазинов, отелей, баров. Моросил мелкий промозглый дождь. Прохожие, держа над собой зонтики, спешили по своим делам.
Из метро вышел мужчина и, ежась от сырости, пошел вдоль яркого света витрин. Высокий блондин, на вид ему можно было дать лет тридцать — тридцать пять. У него было продолговатое лицо со слегка свернутым носом, тяжелый подбородок, толстые мясистые губы, большие голубые глаза. Длинные белокурые волосы и густая, такого же цвета щетина. Любой сразу угадал бы в нем прибалта. И не ошибся — Владис Улнис был по национальности латыш, по профессии наемник, по натуре авантюрист, по характеру самолюбивый тиран.
Пятнадцать лет он отдал армии. Сперва Рязанское десантное училище, затем разведрота морской пехоты Черноморского флота. Война в Анголе, помощь эфиопским «товарищам». Десятки рейдов, засад, обучение безграмотных детей Африки. Безудержная отвага в бою сочеталась с пьяными дебошами на отдыхе. Под палящим солнцем Африки эти художества еще удавалось как-то скрыть. Хотя и стоили они наград и очередных званий. Потом был Афганистан, служба в спецбатальоне. После Афганистана, когда ГРУ перевело Владиса в Германию в бригаду глубинной разведки, служба быстро пошла на закат, достаточно было одной пьяной драки с местной полицией.
Ну и черт с вами, сказал Улнис, как только его выкинули. У него была тугая сберкнижка. А рекламные проспекты звали его на лучшие курорты Советского Союза. Но сначала Владис решил посетить родину предков, откуда уехал еще безусым юнцом. Однако прибалтийская бурная политическая жизнь не могла его удержать. Бывший капитан СА Улнис отправился на юг — в Сочи, Ялту, Одессу. И, наконец, в Санкт-Петербург, где, он считал, застрял надолго. Причиной тому было безденежье.
Да, здесь закончилась кровью заработанная его валюта, виноват в этом был сам Владис. Страсть к азартным играм лишила его всяких сбережений. И вот уже несколько лет он живет здесь в стороне от политики. Нет, жизнью это назвать нельзя — это было существование. Улнис сожительствовал с питерской проституткой Беллой Штербель. Это была тридцатилетняя еврейка, красившаяся под блондинку. У Беллы были большие груди, упругие бедра, беломраморная кожа, но дряблый живот, а из подмышек часто пахло потом, этот запах ненадолго могли заглушить лучшие шампуни и дезодоранты. К тому же она была ужасной скандалисткой. Но после нескольких инцидентов с Владисом Белла старалась себя сдерживать в присутствии молодого варяга. Ибо латыш унаследовал от воинствующих предков вспыльчивость и жестокость. И уже не однажды Белла на своей шкуре испытывала силу его оплеух.
Владис ежился от холодных дождевых капель, попадавших ему за шиворот. «Черт, ну жизнь», — думал он, возвращаясь на квартиру своей сожительницы. Вчера они поругались, и он ушел, обещая, что больше никогда не вернется. Но сегодня весь день лил дождь, спать в парке в такую погоду не будешь, а идти в ночлежку он считал ниже своего достоинства.
Белла снимала квартиру на втором этаже в небольшом доме. Улнис поднялся по лестнице и постучал в дверь.
— А, это ты, — проговорила Белла, она стояла перед ним в нижнем белье и в одном чулке, второй держала в руке, — хорошо, что пришел, утром звонил твой приятель, Лаптев, кажется. Просил, чтобы ты ему позвонил. Номер я записала в телефонный справочник.
Владис поспешил в гостиную, где лежал справочник. С Родионом Лаптевым он познакомился в начале своей военной карьеры в Анголе, где части спецназа морской пехоты квартировали по соседству с учебным лагерем ангольских коммандос. После судьба сводила их несколько раз в Афганистане. Оба они считались отличными пулеметчиками. А совсем недавно встретились в пивбаре. Оказывается, Родион уже три года как бросил военную службу и живет в Питере с молодой женой, перебивается случайными заработками. Правда, он сказал: «Платят хорошо, специалисты дорого ценятся». Вот тогда Владис и дал ему номер телефона Беллы и попросил, чтобы тот позвонил, если попадется подходящая работенка.
Владис набрал номер телефона, указанный в справочнике.
— Слушаю, — раздался голос в трубке.
— Родион, это я, Владис. Зачем искал?
— Хорошо, что позвонил, — сказал Лаптев. — Есть работенка.
— Что надо делать? — поинтересовался латыш.
— Сам толком еще ничего не знаю. Если хочешь, завтра подъедем выясним.
— Хорошо. Где встретимся и во сколько?
— В восемь я за тобой заеду.
— О’кей! — радостно воскликнул Владис.
— А пока извини, старина, к нам тут гости зашли. Поговорим завтра. Хорошо? До завтра.
— Пока, — ответил Улнис и положил трубку.
В этот момент вошла Белла, она была в узкой короткой юбке, прозрачной блузке, лицо покрыто толстым слоем грима. В одной руке Белла держала косметичку, в другой полиэтиленовую накидку и зонтик.
— Все, дорогой, я убежала, — на ходу проговорила она без намека на вчерашнюю ссору. — Захочешь есть, посмотри в холодильнике. Целую, я уже и так опаздываю. Гуд-бай.