Птица и меч
Шрифт:
Мы занимались делами королевства несколько часов подряд. В библиотеку и обратно струился непрерывный поток посетителей, который делал невозможным личную беседу. Впрочем, я не упускала возможности послать Тирасу смешную мысль или слово — просто яркую бабочку, призванную привлечь его внимание. Он не отвечал, хотя изредка улыбался и поднимал на меня глаза, подтверждая, что я достигла своей цели.
Я добросовестно тренировала терпение, пока он выслушивал доклады, диктовал приказы и трудился с одержимостью человека, чье время на исходе. Когда очередная встреча подходила к концу, Тирас упомянул инспекцию, которую проводил за несколько дней до того, — смотр королевских рудников и складов. Я немедленно выпрямилась, пребывая в полной растерянности.
Когда ты вернулся? — настойчиво спросила я, хотя Тирас в этот момент говорил. Он не ответил, и я прикусила губу, дожидаясь, когда он закончит инструктировать главного землемера. Но затем наставления короля обратились к другому предмету, и я снова его перебила. Тирас? Золотые глаза на мгновение встретились с моими — и опять уткнулись в бумаги, словно работа требовала от него абсолютного сосредоточения. Когда ты вернулся?
— Я вернулся три дня назад, — ответил он наконец, хотя присутствовавшие не могли слышать моего вопроса. — Объезжал форпосты и патрулировал границы. Многое нужно было сделать.
Три дня?.. Щеки обожгло жаром, будто мне отвесили пощечину. Он был Тирасом уже три дня. Не птицей. Человеком. И даже не дал мне знать.
— Многое нужно было сделать, — повторил Тирас сухо, хотя его глаза предупреждающе сузились, словно он боялся, что я сейчас начну швыряться книгами.
Королевские советники негромко откашлялись. Видимо, они тоже почувствовали безмолвное противостояние в нашей странной односторонней беседе. Я сглотнула, не давая непроизнесенным словам превратиться в гневные заклятия. Но они ускользали, разрастались и змеями шипели у меня в голове. Я встала, не уверенная, что сумею их удержать. Советники поспешно вскочили на ноги. Свернутые свитки и листы бумаги посыпались на пол. Я коротко кивнула им и едва ли не бегом направилась к двери.
— Ларк! — окликнул меня Тирас.
Я не обернулась.
Глава 26
Я НАДВИНУЛА КАПЮШОН и быстро зашагала по холму, который вел к кафедральному собору и дальним утесам на границе города. Охрану я брать не стала — я больше не была узницей. Широкий капюшон плаща надежно скрывал лицо, и если кто-то из прохожих меня и узнавал, он предпочитал держаться подальше. Я шла, не поднимая глаз, пока не добралась до колокольни. Там я остановилась перевести дух, ожидая, пока тягучий звон не обозначит конец еще одного часа и наступление вечера.
Солнце уже опускалось за горизонт, щеки пощипывал легкий морозец. Я заметила, что от быстрой ходьбы у меня напрягается живот, словно пытаясь уберечь ребенка от того вреда, который я по недомыслию могла причинить сама себе. Это не было неприятно или болезненно. Но это заставило меня задуматься. Я не могла игнорировать растущую во мне жизнь, сколь бы крохотной она ни была. Тирас делал с моим сердцем то же самое. Оно сжималось, куда бы он ни уходил, заставляя меня помнить, думать о нем — и ждать. «Жди его», — сказала в день свадьбы Гвен. Ее слова оказались пророческими. Я только и делала, что ждала.
Неожиданно я ощутила за спиной Шиндо, его возбуждение и радость оттого, что хозяин наконец его оседлал, а легкие наполнил свежий воздух. Я даже уловила момент, когда он почуял меня и прибавил ходу, но не обернулась для приветствия.
— Ларк, — позвал Тирас.
Его слова разительно отличались от тех, что исходили от его коня. Самыми громкими были упрямая женщина. Я резко остановилась и обернулась, поспешив возразить королю еще до того, как он со мной поравняется. Я, может быть, и упрямая женщина, зато ты бесчувственный осел.
— Ты королева. И должна мыслить соответственно. Вести себя соответственно. Ты должна помнить о долге, даже когда злишься на меня.
Ты выбрал меня, помнишь? Меня. Ларк Корвинскую. Я не Перевертыш. И не могу превратиться в королеву по щелчку пальцев. Он скрипнул зубами.
— Где твоя стража? Ты должна брать охрану, когда уходишь из замка!
Мне не нужны конвоиры. Ты в точности как мой отец. Я больше не буду пленницей.
— Прекрати бродить по темноте, Ларк. Это небезопасно. Особенно когда меня нет рядом.
Я повернулась и зашагала прочь, выведенная из себя его приказным тоном. Тирас пришпорил Шиндо, в два счета нагнал меня и, ухватив за локоть, втащил на коня перед собой — совсем как вечность назад в Килморде. Рука в перчатке накрыла живот ниже пупка. Я мотнула головой, капюшон соскользнул на спину, и губы Тираса немедленно нашли мое ухо, но он не мог решить, отругать меня или ткнуться в шею с поцелуем. В итоге он сделал и то и другое. Щетинистая щека скользнула по моей скуле и горлу, прежде чем он заговорил снова.
— Ты не невидимка. Я знаю, ты думаешь иначе. Но тебе могут причинить вред. — Слова Тираса звучали тихо, но строго. — Зачем ты это делаешь?
Что именно? Злюсь на тебя, когда ты возвращаешься, но избегаешь меня? Он замер, обдумывая ответ.
— Нет, — прошептал король, и слово окрасилось раскаянием; я слепо уставилась за горизонт, стараясь не моргать, чтобы из глаз не потекли злые слезы. — Нет, я не об этом. Зачем ты блуждаешь в лесах по ночам? Я вижу тебя, даже находясь в птичьем обличье. Слежу за тобой. И волнуюсь.
Последние слова неожиданно прозвучали так мягко, что мое самообладание треснуло, как сухие листья под копытами Шиндо. Я знаю, что ты за мной следишь. Потому и хожу в лес. Я ищу тебя. Он сильнее прижал меня к себе и снова приблизил губы к моему уху, но так ничего и не сказал. Его разум источал желание, и оно окутывало нас обоих, затмевая все вокруг. Ты велел мне впустить тебя, Тирас. Умолял об этом. И я впустила. Открыла свои двери нараспашку. А ты… остался на пороге.