Птица и меч
Шрифт:
— Палата лордов будет в ярости.
Я подтянула к себе бумагу и спокойно подытожила.
Я умру, мой ребенок умрет. Я умру ты умрешь. Я умру, Кель станет королем.
Отцу не потребовалось много времени, чтобы сделать вывод.
— Ты должна назначить меня регентом, дочка. Лорды согласятся. Так вы с ребенком будете в безопасности.
Я внимательно на него посмотрела. В кои-то веки мы глядели глаза в глаза. В голове роилась тысяча вопросов, но мне бы понадобилась целая жизнь, чтобы изложить их на бумаге. Я подумала о Корвине, о лесах, где
Я никогда не хотела быть королевой.
Отец расплылся в улыбке. Она совершенно преобразила его лицо, и я подумала, что это первая улыбка, которую я вызвала у него за двадцать лет.
— Тогда решено. Когда лорды прибудут, мы скажем им, что все уже улажено.
Я медленно покачала головой. Нет. Улыбка отца немедленно погасла, уступив место глубоким морщинам разочарования.
— Другого пути нет, дочка.
Король выбрал меня.
Отец выдернул бумагу из-под острия пера и разорвал ее пополам.
— Он тебя не выбирал! Ему нужен был твой дар, твоя сила. Он использовал тебя! — выплюнул лорд Корвин, перегнувшись через стол так резко, что мне стали видны угольные крапинки в бледно-серых глазах.
Мое сердце сделало кульбит, легкие замерли на выдохе. Я не могла отвести от него взгляд. Отец уперся ладонями в стол, почти касаясь моего лица.
— Думаешь, я не знаю, на что ты способна? — внезапно прошипел он. Слова вырывались у него изо рта с глухим звуком, напоминающим трение песка о камни. — Ты как твоя мать… только в тысячу раз хуже! Ты убила ее и обрекла меня на жизнь в страхе.
Я поднялась на трясущиеся ноги.
Вернись ко мне, моя корона, И укажи хозяйку трона.Не прошло и пары секунд, как черная корона, которую я так редко надевала, вылетела через балконные двери опочивальни, пронеслась по двору и нырнула в окно библиотеки, после чего царственно опустилась на мои уложенные вокруг головы косы. Это был единственный доступный мне ответ, который не требовал слов.
Отец с руганью отпрянул.
— Ты… ты ребенок! Немая! Ты не можешь править Джеру. Лорды тебя уничтожат!
Он прекратил шептать. В его голосе звучало отчаяние, и я на секунду подумала, что оно вызвано страхом за мою жизнь.
— Если бы я мог, убил бы тебя собственными руками, — прошипел отец, и последняя надежда умерла.
Я молниеносно сплела заклинание. Кресло, из которого Корвин только что встал, боднуло его под колени и, когда он повалился назад, стремительно взмыло в воздух. Отец закричал и попытался спрыгнуть на пол, но кресло накренилось, словно вставший на дыбы жеребец, и помчалось к дверям библиотеки. Я предупредительно распахнула их усилием мысли.
Един для всех гостей закон: Нахалы пусть ступают вон!В коридоре раздался грохот, стон, и через мгновение пустое кресло вернулось на прежнее место. Я коротким приказом захлопнула двери и заперла их изнутри.
Глава 31
ЗА ДВЕРЬЮ БИБЛИОТЕКИ послышалось знакомое фырканье, и я отперла замок одним усталым словом.
— Птичка? — прошептал Буджуни с порога, оглядывая пустую комнату.
Я здесь.
— Где?
Под столом. Он не спросил, почему я прячусь, просто прикрыл дверь, обошел стол и заглянул за кресло, которым я забаррикадировалась. Тролль был таким маленьким, что ему даже не пришлось нагибаться. Увидев меня, он отодвинул кресло, тоже залез под стол и утешительно похлопал по коленке.
— Ты плачешь… Это хорошо. Не будешь скорбеть — не залечишь рану.
Мой отец здесь.
— Я знаю, — вздохнул Буджуни.
Я его ненавижу.
— Нельзя исцелиться, ненавидя. Отпусти его, Птичка, — пробормотал тролль, вытирая мне слезы пухлыми пальцами.
Я не шевельнулась, но с благодарностью приняла его заботу. По правде говоря, я еще никогда не чувствовала себя такой беспомощной.
Лорды съезжаются в Джеру.
— Вот оно что.
Отец знает о моем даре. И молчит только потому, что боится за свою жизнь. Но он в отчаянии. Будь он уверен, что меня можно отстранить от власти, не убив, он бы уже так и сделал. Если он выдаст меня Бин Дару или Голю, они захватят трон и уничтожат всех Одаренных в Джеру.
— Тому, кто беспощаднее всех, обычно есть что скрывать, — задумчиво сказал Буджуни.
Некоторое время мы сидели в напряженном молчании, подавленные возложенной на нас ответственностью. Но прятаться до бесконечности было невозможно, и это только усиливало мой страх. Я могла бы отправиться в Нивею, прежде чем лорды прибудут, и предупредить всех. Они наверняка уже слышали… о смерти короля. Буджуни принялся мотать головой еще до того, как я закончила говорить.
— Нет, Птичка. Нельзя сейчас покидать город. Под каждым камнем глаза и уши. Я сам предупрежу Целительницу, а она расскажет остальным.
Мне так страшно, Буджуни. Я не могу сражаться в одиночку против целого мира. Это признание словно прорвало плотину у меня в душе. Буджуни взглянул на мою низко опущенную голову и стиснул мне руку обеими ладошками. Когда он заговорил снова, голос его был озабоченным.
— Хорошо бы тебе связаться с Келем. Что-то не так, Птичка. Все случилось слишком быстро.
Тирас говорил, что не вернется. Что этому должен прийти конец.
— Вот оно что, — повторил Буджуни. — Но не таким образом. Не так, что ты одна в Джеру, а Кель с армией — в Фири. Какой в этом смысл?