Птичка по имени Авелин

Красовская Марианна

– Тогда ладно. Иди спи, Эва. Дальше я сам.

Я кивнула и отправилась в спальню, прекрасно зная, что уснуть я не смогу. Но с Ральфом лучше не спорить. Я уже достаточно хорошо его знала – он мог взорваться по любому поводу, наговорить гадостей, а потом долго просить прощения. Я всегда прощала, потому что по большей части он был неплохим мужем – добрым, щедрым, заботливым… пока я делала всё то, что он хотел.

Некоторое время я действительно лежала в постели, размышляя о произошедшем. Ральф сказал, что содержимое письма опасно. Не заденет ли это и его, как «задело» Шантора? А что, если граф Волорье будет объявлен преступником?

Он ведь не невинный барашек. Во всяком случае, те яды, которые я не раз для него варила в Белом Замке, явно использовались по назначению. Что будет со мной, если он попадет в немилость? А с Адой? А с Клебсоном и Хлоей? Интуиция подсказывала мне, что ставки в этой игре очень высоки. Не в силах вынести неизвестности, я вскочила, натянула утреннее платье и побежала к Аде. 

27. Воровка

Ада, конечно, тоже не спала. Она сидела возле спящего мужа, хмурилась, нервно постукивала ножкой по ковру и была совершенно очаровательна в пеньюаре с чужого плеча, который был ей весьма велик.

– Эва! – радостно улыбнулась она мне, словно усилием сбрасывая с себя тревогу. – Спасибо тебе! Как хорошо, что ты – травница!

– Ральф рассказал мне, что произошло, - сказала я, садясь на край постели Шантора. – Ты не знаешь, насколько опасно это письмо?

– Настолько, что мой муж лично рискнул жизнью, чтобы украсть его, - помрачнела девушка. – Мне страшно представить, что будет, когда его содержимое дойдет до короля. Понимаешь, в самом письме вроде бы и нет ничего такого… но Люциус всё вывернет наизнанку, он умеет.

– Ты знаешь, что внутри, да?

– Приблизительно. Не переживай, выкрутимся, - Ада вымученно улыбнулась. – Главное сейчас, что Эдвард жив и вне подозрений. Благодаря тебе.

Ада обычно называла мужа по фамилии, мне всегда казалось это странным, но Ральф сказал, что Шантор – последний из своего рода. Других Шанторов просто не было в Ранолевсе. А Волорье – были. У него была сестра и двоюродные братья. Он с ними не общался.

Сейчас Ада называла мужа по имени, это прозвучало так нежно и интимно, что я отвернулась. Всё же она любит своего мужа… несмотря на ниххонских послов.

К вечеру Шантор встал, как ни в чем не бывало. У него ничего не болело, он был бодр и весел. Вместе с Адой они отправились на королевский бал. Мы с Ральфом решили ехать позже.

Ральф был хмур, взволнованно кусал губы и сердито поглядывал на меня.

– Что я должна сделать? – наконец, не выдержала я. – Скажи уже прямо!

– Ты должна украсть письмо.

– Что? – ахнула я. – Шантора, мужчину, прекрасно владеющего шпагой, чуть не убили, а ты хочешь, чтобы я…

– Тихо, не верещи. Ты – птица. Тебе это ничего не будет стоить. Обернулась в саду, залетела в окно, взяла письмо и обратно. Во время бала в покоях Люциуса никого не будет.

– Сейчас поздняя осень, Ральф, - устало напомнила я. – Какие окна? Холодно. Никто не открывает окна в ноябре.

– Я решу этот вопрос. Ну что, сделаешь?

Я задумалась. Действительно, это выглядело просто. Залететь, взять письмо, улететь. Раз плюнуть, как сказала бы тетушка Агнесс.

– Насколько это важно?

– Очень важно, - нехотя ответил Ральф. – Это спасет множество жизней. В перспективе.

– Я попробую.

– Очень хорошо, - он, кажется, нисколько не был удивлен. – Я расскажу тебе, как оно выглядит, чтобы ты ничего не перепутала.

===

Я боялась оборачиваться при Ральфе. Несмотря на то, что клеткой он мне больше не угрожал, в глубине души я так его и не простила. Мне пришлось сделать над собой усилие. Всё это напоминало самые страшные мои кошмары. Я сделалась птицей прямо в бальном зале, в оконной нише за портьерой – так меня точно никто не должен был заметить. Выходить куда-то времени не было. Графиня Волорье – персона узнаваемая. Увидят где-то не в том коридоре – запомнят. А в бальной зале, практически на виду у всех да возле открытого окна – никто и не подумает. Кроме того, в Ранолевсе вовсе не верили в оборотней. Скажи им, что человек может обернуться каким-то животным – и тебя поднимут на смех.

Окна покоев Люциуса я нашла без труда. Там за приоткрытой створкой горел крошечный фонарик, почти незаметный с улицы. Я не знаю, кто сообщник Ральфа во дворце, но он сделал свое дело чисто. Протолкнулась в узкую щель, обернулась человеком, огляделась. Как я и боялась, на столе наследника было слишком много бумаг. Не так-то просто найти это проклятое письмо. Я волновалась, торопилась и оттого была неуклюжа. Ворошила бумаги, сразу отбрасывая прочь ненужные. Наконец, взгляд зацепился за нужные строчки. Есть!

Слишком просто, да?

Я оглядела кабинет. Сразу видно, что здесь был чужак. Будут искать. В голову пришла нелепая в своей дерзости идея, но чем больше я искала в ней недостатков, тем больше находила достоинств. Недавно по столице прокатилась волна дерзких краж. Воры уносили драгоценности у богатых аристократов прямо во время званных вечеров. Их никак не удавалось поймать. Подозревали кого-то знатного, из высшего света. Хм, обокрасть наследника? Это мысль!

Я схватила шкатулку, стоящую на полке возле камина, открыла ее: там лежали деньги, несколько колец и малая королевская печать. Как неосмотрительно, господин наследник. Печать брать не стала, зачем она мне, а деньги выгребла полностью и распихала в карманы платья. Кольца тоже забрала. Шкатулку бросила на стол – издевательски наглый знак. Именно так и поступали воры.

Вот теперь можно улетать, тем более, что в коридоре слышны чьи-то шаги.

В бальный зал удалось вернуться без происшествий. Ральф все еще ждал меня за портьерой.

– Всё получилось? – шепотом спросил он.

– У тебя есть враги во дворце? – перебила его я. – Кто-то из слуг или из стражи? От кого не помешает избавиться?

– Да, есть пара человек. Что ты натворила, Эва?

Я коротко рассказала, и он больно сжал мою руку.

– Ты идиотка? Сейчас всех обыщут! Это, твою мать, королевский дворец!

– Я не идиотка, - закусила губу от боли я. – Конечно, я не оставила ничего при себе. Деньги и кольца за козырьком крыши. А письмо я сожгла.

Он нервно выдохнул, запустил руку в волосы, растрепывая идеальную прическу, а потом коротко буркнул:

– Извини.

Я кивнула и отошла от него. Мне нужно было показаться на глаза людям.

Стража ворвалась в зал в тот момент, когда я обсуждала с ниххонским послом традиционные узоры на шелке. Музыка остановилась, народ запаниковал. Ральф был прав – обыскивали каждого, не взирая на пол и знатность. Нас продержали до утра, а потом отпустили. Никто ничего не нашел. А позже одно из украденных колец было обнаружено в вещах личного слуги маркиза Дормеза. Понятия не имею, как оно туда попало. Ральф не позволил мне больше рисковать.