Птичка по имени Авелин
Шрифт:
Пахло жареным. Жареным пахло так сильно, что я давно не могла нормально спать, просыпаясь по ночам с криками. А еще я страшно устала: пребывание птицей сильно выматывает. На всякий случай приготовила всевозможные противоядия для себя и мужа. Тщательно запирала дверь спальни. А на утро горничная красиво укладывала мне кудри, подводила глаза и губы, затягивала корсет, восхищаясь, что моя талия с каждым днем всё тоньше, и помогала надеть туфли и перчатки. Я отправлялась во дворец, где вместе с кучкой других знатных дам праздно проводила время: гуляла по саду, сплетничала, кокетничала с гвардейцами и прочей шушерой, которой при Люциусе
– Ваше величество, мы получили новые вести с Севера. Ваш брат собирает войска. На его стороне тамошняя знать.
– Скажи что-нибудь новое. Вазиль собирает войска последние несколько лет.
– Но раньше он никогда не покидал своих угодий, а сейчас он и его люди везде, даже в столице. Может быть, стоит…
– Грейсон, в чем мы можем его обвинить? Со смерти отца не прошло даже полугода. Мы не имеем права сейчас даже отменять его назначения, как это будет выглядеть?
– Ваше величество…
– И без того уже нам чуть ли не в лицо говорят, что мы виновны в смерти отца…
– Ваше величество, тише, тише! Я надеюсь, бумаги надежно спрятаны?
– Надежнее некуда.
Я не верила ушам и глазам. Люциус вот так запросто хранит при себе ТАКИЕ вещи? А он подходил к каминной полке, нажимал на завитки, заглядывал в выскочивший ящичек и, удовлетворенно крякнув, снова его закрывал.
Разговор продолжался. Король и его советник обсуждали налоги, войска и планы, нужно было бы слушать и запоминать, но в ушах у меня шумело от волнения. Сейчас они покинут кабинет, а я…
===
Флакон был прохладным и гладким, острые грани приятно давили на подушечки пальцев. Его хотелось держать в руках, ловить солнечные лучи, катать между пальцами, разглядывать. Он был словно драгоценность. Бумаги были не такими интересными, к тому же ветер трепал их, норовя вырвать из рук.
Куда их прятать? Домой нельзя - слишком опасно. Я понимала, что при малейшем подозрении к нам придут гвардейцы и разнесут дом по камушкам. Значит, нужно прятать во дворце. И если яд - запросто, хоть бы и в щель между черепицами, то куда девать письма? Разве что туда, где этих писем немерено? Спрятать дерево в лесу, спрятать курицу в курятнике!
Сейчас... ещё немного подышу. Тяжело мне так долго птицей, особенно после клетки. Мой предел - час, не более. А сколько я просидела на окне у Люциуса - Бог весть. Флакон с ядом засунула в щель между трубой дымохода и черепицей, которая чуть сдвигалась. Если не знать, где искать - нипочём не найдёшь. Вряд ли Люциус затеет ремонт крыши - в казне попросту нет на это денег. Но если и затеет - то при чем здесь графиня Волорье?
Засунула бумаги в лиф платья, перекинулась птицей и, устало взмахивая крыльями, полетела вниз, к окнам библиотеки. К счастью, по летнему времени форточки были приоткрыты. Совсем немного, но воробей протиснуться может. Здесь никого не было, я опустилась на балкон второго яруса, обратилась в человека и выхватила с полки книгу про морские завоевания Марка Дайнесса. Понятия не имею, кто такой этот мужик, думаю, и Люциусу это тоже мало интересно. Сунула письма между страницами книги, поставила обратно на полку и рванула отсюда прочь как можно быстрее.
Птичьи силы были на исходе, мне, черт возьми, нужно было в таком виде питаться, а мух ловить я не смогла бы себя заставить. С трудом дотянула до парковой беседки, где уже человеком опустилась на скамейку, тяжело дыша и успокаивая бешено колотящееся сердце.
29. Самая красивая женщина Ранолевса
Тише, Авелин. Ты жива. Тебя никто не видел. Все будет хорошо, будет - ведь правда? Заплакать бы... но нельзя: макияж должен быть безупречен. Но руки тряслись и дыхания не хватало - мне было отчаянно страшно и очень жаль себя. Я все сделала правильно, но прекрасно понимала, что ввязалась в опасную игру - для чего? Раньше бы я сказала - ради Ральфа. Но сейчас... нет, ради него я и пальцем не пошевелю. Я его ненавижу. Хотя и все еще люблю. Почему я все ещё не сбежала? Дома... дома сейчас созрели абрикосы. Народ гуляет на ярмарке. Время собирать белоцвет и гориславку, август - самое время. А я вляпалась по горло в интриги, которых не понимаю, хожу буквально по лезвию ножа, я забыла, когда спокойно спала ночью. Не пора ли с этим закончить?
– Ах, какая красотка тут грустит, - раздался ненавистный мне голос, и я тут же выпрямилась и покусала губы, чтобы они выглядели ярче и пухлее.
– Ваше величество? Что вы тут делаете... в одиночестве? Где ваша свита?
– Занята, - сухо ответил Люциус II, которого я даже мысленно не желала называть королём.
– Ищут шпиона.
– Шпиона?
– испуганно пискнула я.
– Во дворце?
– Именно, прекрасная моя графиня. Ну, или шпионку. Что вы здесь делаете, Эва?
– Плачу, как видите, - пожала плечами я.
– С чего бы это?
Люциус вел себя слишком дружелюбно, не пытался распускать руки, и это пугало.
– Ральф, - всхлипнула снова я, пытаясь выдавить из себя такие нужные сейчас слезы.
– Он мне изменяет.
– И с кем же?
– С Сабриной Дормез, ваше величество.
– Глупости, - Люциус больно ухватил меня за подбородок и повернул моё лицо к свету.
– Вы красивее. В миллион раз. Вы самая красивая женщина Ранолевса.
Я отпрянула, поправляя подол платья (тонкие перчатки были мокрые от пота).
– Разве это важно для мужчины?
– с истерическими нотками воскликнула я.
– Чужая жена всегда интереснее.
– Да, вы правы, - хищно усмехнулся этот человек и, схватив меня за локти, потянул на себя.
– Вы нам очень интересны! Не желаете отомстить своему супругу?
– Ваше...
– я, пыхтя, вырывалась и отворачивалась от его губ, - величество! Не стоит! Я не хочу!
Удалось вырвать руку, оставив в его ладони перчатку, а дальнейшее случилось само собой. Звук пощечины, гудящая ладонь и охвативший меня ужас. Я ударила короля! Боже, он сейчас меня убьёт - имеет полное право! Губы у меня затряслись, я отпрянула, широко раскрыв глаза.
– А ты строптивая штучка!
– спокойно сказал Люциус.
– Твое счастье, что нам некогда учить тебя покорности. Не сегодня. Но знай - настанет день, и ты нам руки целовать будешь.
– Никогда!
– выдохнула я, сжимая пальцы.
– Вот и проверим.
Люциус развернулся и шагнул в сторону, освобождая выход из беседки, а я, подхватив юбку, сбиваясь на бег, совершенно забывая о том, что знатной даме нужно передвигаться мелкими шажками, устремилась прочь - к своей карете. Уже внутри, когда мы ехали домой, я поняла, что у меня стучат зубы.