Птицы поют на рассвете
Шрифт:
— Слышал о том и я, — сказал Кирилл. — Вместо тяжелораненых скот вывозят. Слышал.
— Должен был слышать. Дело у тебя под боком происходит. В загоны колхоза «Новая жизнь» немцы согнали большое поголовье. Это километров двенадцать севернее тебя. Обобрали все деревни вокруг. Даже телки теперь не найти. А к зиме идет. Выпустим из рук скот, будет плохо населению, и отрядам нашим лихо придется. Твоему тоже.
— Наверное.
— Мы решили отбить этот скот. Поручено Трофиму. Все разведано чин чином. Часть коров разгоним в разных направлениях, на хутора. Теперь народ
— Понял, — кивнул Кирилл.
— Подмогу дадите? — спросил Ивашкевич.
— Конечно, — протянул Лещев. — Несколько гуртоправов, — посмотрел он на Ивашкевича. — Отряды, которым обстановка позволяет держать скот, вышлют в «Новую жизнь» вооруженных гуртоправов, и те через лес погонят коров к себе. Так вот, гуртоправы. А больше ничего и не понадобится. Все другое только помеха. Дело это тихое. Тут без танков и орудий обойдется. Даже без пулеметов. Автоматы разве. И то… — Жест сомнения.
— Дело хоть и тихое, но срочное, — вмешался Масуров. По привычке коснулся пальцем переносицы. — Очень срочное.
— Все теперь срочное, — уставился на него Кирилл. — И все очень. Я вот, например, — взглянул на часы, — в шесть утра еду в город. Осмотреться хочу. Кое-что засечь. И вообще побывать там надо. Оказия подвернулась. А Ивашкевич отправляется выполнять приказание обкома. К этому самому Сариновичу. Завтра, донесли нам, как раз приедет к себе на хутор. Все, как видите, срочное.
— Все, — согласился Лещев, — все. Отправляйся, Кирилл. И комиссар пусть отправляется. Нам что нужно? Выделите человек пять бывалых бойцов. Хорошо бы из колхозников.
— То есть половину отряда? — улыбнулся Кирилл.
— Меньше если, зачем секретарю обкома приходить?..
Лещев перевел взгляд на затянутое плащ-палаткой окошко, видно, что-то обдумывал.
— Кирилл, — сказал он. — У меня поручение тебе. Собирался связного в город посылать, но раз ты едешь… Дам тебе адрес ресторана «Шпрее». Передай Федору, что мясо получит. Много мяса. Твои бойцы под командой Трофима отобьют же скот… Дня через три пусть в Снежницы машину посылает, Мефодий нагрузит несколько туш. Документы уже оформлены. На всякий случай. — Он опять посмотрел на окошко, завешенное плащ-палаткой. — А в «Шпрее» тебе не мешает бывать иногда. Форма у тебя правильная — мужицкая, и вид в этой форме подходящий, да и возраст неподозрительный. Можешь через Федора и связь держать с кем надо. Днем в «Шпрее» всем харчиться позволено, вечером не ходи, вечером ресторан только для немцев.
Кирилл вспомнил тот утренний разговор Лещева с басовитым Федором об открытии ресторана в городе.
— Так кого выделяете Трофиму в помощь? — вернулся Лещев к делу, с которым пришел.
Кирилл поднял глаза на Ивашкевича:
— Михася, так? По прятаным дорогам проведет наших хлопцев с коровами — ни знака, ни следа. Еще Якубовского, Толю Дуника. Петрушко? Дело же тихое, а? И, конечно, Пашу.
— Да, и Петрушко. И Пашу, — согласился
— Прошу поднять их сейчас же, — посмотрел Масуров на Кирилла и Ивашкевича. — Пока ночь, успеть бы до «Новой жизни» добраться.
Рассвет уже пробивался сквозь толщу леса, и Масуров проявлял беспокойство. До опушки, у которой раскинулись уцелевшие постройки колхоза «Новая жизнь», было еще далеко.
— В болото идем, — сказал Михась.
— Да, восточной стороной «Новая жизнь» выходит к болоту, — ответил Масуров. — Болотом и пойдем.
Все уже знали, как должна быть выполнена операция. Масуров дорогой объяснил план действий.
— Там два немца. К скоту приставлены, — сказал он. — Самое главное, сбить этих двух немцев.
— Сделаем, — уверенно пробасил Паша. — Я их приштопаю.
— Это как?
— Ну, приштопаю, — дернул Паша плечом, как бы удивляясь, чего Масуров не может понять. — Совсем.
— Нет, — потребовал Масуров. — Ни в коем случае не убивать.
— Пашка по-другому не может, раз гитлеровцы. — В голосе Толи Дуника слышалась ухмылка.
— Тогда пусть Толя. У меня рука тяжелая, — обиженным тоном подтвердил Паша.
— Нет, ты. И Якубовский, — сказал Масуров. — А Толя будет держать охрану, пока скот не выведем в лес. Михасю и Петрушко, вместе с товарищами из других отрядов, выгонять коров, потом они отобьют себе, сколько надо, и повернут в свою сторону.
Масуров видел, что Паша нахмурился.
— На кой нам эти два немца, — дружески продолжал он. — За них всю деревню истребят. Дорогая плата. Твоя работа — отобрать оружие, связать их и караулить. А дело сделаем, проверить, крепко ли связаны, и бросить их ко всем чертям.
— Ладно, — мрачно отозвался Паша.
Скоро опушка — реже пошли деревья, и свет между ними уже не просачивался, а лился широко и свободно. Кто-то бесшумно отделился от сосны и, припадая на ногу, двинулся навстречу Масурову и тем, кто шел с ним.
— Мефодий? — окликнул Масуров.
— Ага. Гуртовщики из отрядов уже на месте. Семеро, — шмыгнул Мефодий носом. — Немцев, как было, двое. Понял, нет? Те самые, пустяшные. — Он опять шумно шмыгнул носом. — Этих, — показал на пришедших с Масуровым, — поставлю в хату по тот бок загона. По одному перебирайтесь. Хозяйка уже знает. Понял, нет? — резко посмотрел он почему-то на Михася. — Скажешь, Мефодий послал. Коров, скажешь, стережет…
Снова повернулся к Масурову:
— А мы с тобой к кузнецу. — Мефодий обеими руками поправил картуз на голове, тряхнул жидкой рыжей бороденкой. — К тому — одноглазому. Ага. Старые мы с ним друзья. Он на глаз, я на ногу косой.
Кузнец с черной повязкой на левом глазу сообщил Масурову, что в полдень сюда прибудут конные полицаи. Полицаи погонят коров через Теплые Криницы на станцию Буды. Кузнецу это известно. «Я ж тут староста, будь они прокляты! А немцам этим, что к скоту приставлены, мне велено запрячь лошадь. Их за Черный Брод отправить надо, они ж санитарами там, в госпитале».