Птицы
Шрифт:
Продолжая следить за Портным и Птицеловом, мистер Фартинг попутно стал разыскивать любые сведения об этих существах. Было трудно. Создавалось впечатление, что их вообще не существует, но периодически — в оговорках, опять же, в намеках обнаруживались упоминания загадочных «монстров». О них никогда не писали уважаемые авторы, свидетели никогда не отличались надежностью, а акцент всегда был смещен на другие темы.
По большей части, заметки с их упоминанием обитали на страницах рубрики курьезов — самой несерьезной и малоуважаемой рубрики. «За моим окном на карнизе сидел странный джентльмен. Он читал газету и курил трубку. У него были огромный острый нос и черные
Мистер Фартинг никогда не обратил бы внимания на все эти нелепые и фантасмагоричные статейки, если бы и сам не видел то, что видел. Из упомянутых историй он собрал воедино более-менее цельную, но нисколько не правдоподобную картину: «В городе, бок о бок с нами, обитают некие странные господа и дамы, о существовании которых мы раньше и не догадывались. У них белая кожа, черные глаза и длинные носы, они обладают способностями, которые людям не постичь. Вероятно, то, что их не замечают, одна из этих способностей. Они разумны, не менее цивилизованы, у них есть свое скрытое от нас общество. И в их тайну кое-кто все же посвящен. Такие, как Портной и Птицелов. Которые используют их в качестве материала для костюмов. Исключительно по-злодейски, варварски, подло. При том, что эти существа — также думающие, чувствующие, у них, вероятно, есть семьи и дети». Я могла лишь надеяться, что их дети не попадут в силки Птицелова и под скорняцкий нож Портного…
Мистер Фартинг не мог отнести свои наработки редактору — в худшем случае его бы просто подняли на смех, в лучшем — его статью отправили бы в раздел курьезов.
Выход был один — следить дальше.
Портной жил в квартирке над ателье, а Птицелов обитал в Горри. И мистер Фартинг решил побольше узнать о последнем. Он нашел дом, в котором жил Птицелов, и обнаружил, что там сдается пустующая квартира. Удачнее просто быть не могло: в надежде подобраться поближе к Птицелову, я сняла эту самую квартиру. Не сразу я поняла, какую ошибку совершила, но об этом чуть позже. Сперва поделюсь с вами тем, что мне удалось выяснить.
Птицелов жил скучной серой жизнью и казался окружающим самым обычным человеком. Мастерски пускал пыль в глаза. Он ездил в свою лавку на трамвае, продавал птиц, принимал грузы пернатых из далеких стран, прибывавших на поездах и дирижаблях, покупал одну и ту же газету в киоске, не задерживался на работе, был очень вежливым и условно общительным, а примерно раз в месяц он выходил на ловлю настоящих «птиц».
Я просчитала схему Птицелова. Кто-то предоставлял ему адрес, где обитает жертва. Птицелов закрывал лавку, отправлялся на станцию «Кроувелл», где через билетный ящик получал сообщение. Тогда он прибывал на указанное в сообщении место, готовил свой силок и дожидался, когда в него попадется очередной несчастный. Я так и не выяснила, с кем он работает, как заманивает носатых существ
Между тем дома никто и представить не мог, чем занимается «добропорядочный и покладистый» мистер Птицелов, который всегда здоровался с миссис Поуп, был почтителен с мистером Поупом, никогда не грубил, не сорил и снег в дом не наносил. Но в то же время у мистера Фартинга копился и рос список тех, кто становился счастливым обладателем пальто, перчаток, башмаков или цилиндров из кожи несчастных носатых существ. А еще, однажды подслушав разговор Птицелова с Портным, он узнал что они зовут этих существ «не-птицами», видимо, чтобы отделить их от обычных птиц.
Ну а потом вдруг что-то случилось. Компаньоны то ли рассорились, то ли просто решили прекратить совместную деятельность, но в любом случае птичья лавка закрылась, вывеску сняли и заменили. Портной продолжал работать в ателье, а Птицелов почти перестал покидать Горри, словно затаился и решил похоронить свою зловещую тайну как можно глубже.
Эта его новая серая жизнь шла своим чередом, ну а мистер Фартинг вскоре, неожиданно для себя, столкнулся с еще одной, не менее зловещей, тайной.
Однажды я услышала очень странный разговор Поупов. Как сейчас, помню: на следующий день после окончания одной из бурь, консьержка схватила мужа и, затащив его в свою комнатку, сказала:
«Еще один, Бартоломью!»
Супруг ответил ей:
«Да, я знаю».
Консьержка была в ярости:
«Сперва Лаймы и Хейли, — сказала она. — Теперь вот Джулия Блувин. Когда это прекратится?!»
Судя по всему, мистер Поуп не знал ответа на этот вопрос, поскольку промолчал, и тема была закрыта.
Услышанное меня встревожило: эти Поупы что-то скрывают. И вскоре я узнала, что это не просто тайна Поупов — это тайна всего дома номер семнадцать на улице Трум.
Ничего в поведении Птицелова не выдавало, что он вернулся к прошлой жизни, и я взялась за расследование новой тайны. Вскоре мне удалось выяснить, что Лаймы, о которых шла речь, когда-то жили в квартире, в которой поселилась я. Упомянутые Хейли прежде обитали во второй, на тот момент пустовавшей. А что касается Джулии Блувин… Что ж, все эти люди, о которых говорили Поупы, не съехали, не перебрались куда-то еще. Они пропали. Бесследно.
Разумеется, я тут же заподозрила, что все это связано с Птицеловом и его деятельностью, ведь не бывает таких совпадений: похититель живет в доме, в котором пропадают жильцы. И в то время, как мистер Фартинг по крупинкам собирал сведения о не-птицах, я стала искать причину таинственных исчезновений в доме номер семнадцать. И в тот момент даже предположить не могла, что найду.
Как оказалось, в каждой квартире кто-то когда-то пропал. Даже у Поупов. Да что говорить о них, когда исчез сам домовладелец — некий господин Тристан Борган, офицер и ветеран войны. Они говорят, что он в путешествии, но мне прекрасно известно, что это не так. Общее у пропавших было то, что они исчезали незадолго перед, во время или сразу после снежной бури — вот и все.
Я перенастроила рожок оповещения у Поупов и стала слушать все, о чем говорят на первом этаже. Узнала грязные секретики многих жильцов, но, к сожалению, ничего важного — никто не говорил о пропажах. Моего внимания требовали другие статьи — срочные разоблачения, скандальные расследования преступлений и прочее, и я отложила дело Птицелова и дело о пропажах на потом. За все время, что я тут жила, прошло три бури, и никто больше не пропадал. Моя бдительность ослабевала. И однажды случилось непоправимое. Я виню в этом себя.