Пугачев Победитель

Первухин Михаил Константинович

У Пугачева в виде его первых министров выступают Хлопуша Рваные Ноздри и Зацепа Резаны Уши, оба побывавшие на каторге за воровство, грабеж, поджоги и душегубство. Какой же государственной мудрости можно ожидать от сих министров? Ведь скорее их можно было бы назвать безумцами. Безумец сам «Петр Федорович», безумны и его соратники. Но ведь не сами собой они выскочили, их выдвинул народ. А ежели народ выдвинул безумцев, то что же такое этот самый народ? Не безумцем ли является и он?

Пугачевское движение является преимущественно крестьянским: крепостной не хочет быть рабом. Это вполне согласуется с законами Натуры — Натура не знает рабства. Волки

ради своего пропитания могут загрызть и других волков, но не могут заставить этих других волков быть рабами. Человеческое рабство, по истине, есть явление искусственное, а бунт против него — совершенно естественное явление. Значит, и пугачевское движение отнюдь не есть явление безумное. Но тогда почему же главными предводителями его являются безумцы, на каждом шагу проявляющие свое безумие? Получается некий заколдованный круг, из которого никак не найдешь выхода...

Именно об этом «натур-филозоф» говорил теплым летним вечером своему приятелю и вместе вечному возражателю, Вильгельму Федоровичу Шприхворту, только что посетившему в доме Кургановых больную княжну Агату. Закончив свой визит и пообещав завтра утром произвести новое кровопускание княжне, штадт-медикус вышел в столовую, где для него был приготовлен чай. За столом сидел и старый князь Иван Александрович.

Я высоко уважаю философию,— вымолвил, по- |шмая крепкий душистый чай, штадт-медикус,— но я п. <наю, можно ли почитать философию наукой?

– То есть как это так?—удивился Михаил Ми- к аПлович.— Разве не весь мир почитал Лейбница за п.щкого ученого? А великий метафизикус Декарт?

Философия есть, так сказать, наука, притязаю- ||| а л охватить все отрасли знаний. Это есть как бы л VUIа знаний человеческих. Но велики ли те знания, к< >IIми мы располагаем? Вот, если взять для примера ши л бы старейшую из наук, медицинскую, то ведь и | v г мы на каждом шагу встречаем всяческие пробелы. |1<>!п>зуя больных, наблюдаем различные феномены в и* состоянии, но не знаем истинных причин, вызыва- |"щих оные феномены. Позволь, друже...

Нет. Подожди. Вот я лечу нашу милую княжну. Признаки болезни позволяют мне определить эту боне ии. как горячку. Знаю, что надлежит делать для преодоления этого недута. Но чем он порожден? Один

калеет, что недуг порожден накоплением вредных

ш оп в организме. Но это не ответ, ибо тогда возни-

mi г вопрос, какова причина вредных соков? Другой

I а /нот: сие есть воспаление крови. Но где же причина и.и паленного состояния крови?

Да что ты этим хочешь сказать, медикус? Только то, что вы, филозофы, беретесь за разрешите всех вопросов, не обладая потребными для этого шапилми.

Но мы говорили о народном движении, подня- | им Пугачевым. Причины его, кажется, могут быть пиределены достаточно точно.

Против этого утверждения заявляю протест. Mi и кое народное движение есть явление более слож- нежели заболевание одного человека. Во сколько

е раз сложнее организм государственный, состоящий н I многих миллионов существ, организма одного суще-

I на! Определению поддаются только немногие, броса-

ющиеся в глаза причины. И от определения ускользают тысячи других причин, может быть, куда более действенных. Вот ты же сам поминал о том, что Пугачев пьет, как губка. Русские люди, опьяняющие себя водкой, бывают весьма буйны. Русский народ испокон веков предан

пьянству, а потребление спири- туса производит повреждения в здравии телесном и душевном. Вот ты теперь будешь говорить, что причиной этого движения является крепостное состояние крестьян, а я скажу, что причина в отравлении русского народа спиритусом. И оба мы будем правы... А хозяин дома этого скажет, что если бы после великого императора Петра Первого осталось не женское, а мужское потомство и не возникал бы вопрос о престолонаследии, то не было бы и мнимого «Петра Федорыча», то есть не было бы и движения или оно выставило бы другую цель.

Опять же многие еще говорят: причиной движения является то, что на престоле сидит не царь, а царица. Это тоже может быть принято во внимание, ибо народ русский на женщину привык смотреть, яко на существо, стоящее ниже мужчины. Глава дому — муж. Глава государству — царь... Вот тебе еще одна причина!

Но ты-то согласен, медикус, с моей мыслью, что самое движение бунтовщическое служит доказательством болезненного состояния государственного организма и может быть рассматриваемо как тяжкое заболевание.

С этим согласен. Но дальше?

Я бы сказал, что причиной заболеваний и отдельных людей, и общества является неправильное кровообращение-

Медик поморщился:

Сие есть фигуральное выражение, может быть, и весьма красноречивое, но не больше того. Объяснения же по существу всему происходящему сие фигуральное выражение не дает и дать не может. При- и in же его за аллегорию, я хочу сказать, как врач, что многими сведущими в медицинской науке людьми советуется для восстановления правильного кро-

вращения пускать больному кровь из жил. Через

н<> воспаление крови ослабляется. У тех больных, ппнание которых от жара затемнено, наступает проникшие-.

Н-ну, кровь и так уж льется в достаточном

ичестве!— угрюмо ответил натур-философ.— Вон

прибежавший сюда, в Казань, Анемподист, управляющим имением князя, говорит, что за четыре или пять дней пребывания в одном только селе какого-то и I многочисленных ныне Лже-Петров побито до смер- I н человек десять да человек двадцать на веки ип .1,лечены. А на прошлой неделе гусары Михельсо- iiii, говорят, разгромив где-то на берегу Волги одну Пош.шую шайку, перерубили человек пятьдесят да • сотню утопили... Какого же тебе еще «кровопусканию. нужно?!

Мне лично — никакого! — ответил, ставя на блю- м.11-0 допитый стакан, медик.— Но ведь это не от •мил зависит. Вон я и нашей милой больной кровь пускаю вовсе не для удовольствия...

В мто время в столовую вбежал раскрасневшийся II' i|> Иваныч Курганов и, небрежно швырнув на под-

ник свою обшитую серебряным позументом треу-

су, крикнул:

Новость! Только что прискакали гонцы от Фреймана. Пугачев сорвался со своего гнезда и идет i l l Фрейман пытался его сбить в степь, но ничего in мог поделать, так как его два батальона в самый решительный момент перешли на сторону мятежников.

А Михельсон?

Михельсона теснят мятежные казаки. Он, прав- mi пощипал хвост орде мятежников, когда они перепри нлллись через Багровку, но и сам поплатился. Ему пришлось уйти на Самару. Рассчитывает, оправившись, снова ударить на скопища, загородившие дорогу от Самары на Казань. Во всяком случае, сейчас передовые отряды Пугачева находятся уже на расстоянии не свыше полутораста верст от нас...

Хорошее дело,— откликнулся угрюмо старый князь Курганов.— Вот попомните мое слово: нам осады не миновать!