Пугачев Победитель
Шрифт:
Чего бунтуетесь? Как смеете против царской моли идти?
Душегубы вы! — отвечала какая-то средних лет |ш< I романная баба, державшая на тощих коричневых pyi ix недавно рожденного младенца.— Что мы теперь делать будем? Бросаете нас, как собак„
А то и будете делать, что раньше делали! — отмечал равнодушно варнак.— Ваше дело женское из- меп ное. Ребят делать будете!
– Да с кем же мы ребят делать будем, когда вы V1 >дите?— голосила тощая баба.
Н-ну, было бы болото, а черти будут. Мы уйдем — др/гие придут. Рази в степу людей мало? Разойдетесь по хуторам.»
Да вы, каторжные ваши души, все кругом ра юрили! Да вы всех мужиков угоняете.
Ну, вот и дура! Как это — всех мужиков? Мало ли их на развод остается? Старики сидят. Мальчишки. А вашу сестру куда ж собою таскать?
А мы как же теперя кормиться будем? — озли лась баба.— Кричали, кричали, что, мол, и тебе воля, и тебе земля, и все такое, а теперь—на, поди: как собак в степь выгнали...
Тако дело, милая. Ничего не поделаешь!
Так зачем всю кашу заварили?
Ну, это не твоего ума дело. И нечего изводиться. Другим хуже приходится. Вон, царь-батюшка своих четырех девок прирезать приказал.
Так то — шкуры барабанные. А я мужа мово законная жена. Мы в церкви венчаны... Своим хозяйством жили. У нас три лошади были, двух коров держали..
Твои коровы при тебе и остаются.
Как бы не так! Остаются! Лошадей под конницу забрали. Коров угнали да зарезали. Одна изба пустая осталась!
А ты тому радуйся, что хоть изба осталась.
А что я в пустой избе делать буду? Есть-то с ребятами что буду? Отдайте мне мово мужа, душегубы! Сейчас отдайте!
Варнаки расхохотались.
Сейчас, сейчас отдадим! — сказал один h:i них.— Андрюшка! Ты, что ль, ейного мужа в штаны спрятал? Отдавай ей сейчас. Нечего, брат, баловаться!
Андрюшка, подмигивая, спросил у плачущей бабы, хочет ли она в самом деле, чтобы он, Андрюшка, отдал ей мужа. Баба разразилась прокляти ями, потом упала на землю и принялась кататься, дико воя.
Как только стало темнеть, на необозримом пространстве вокруг Чернятиных хуторов запылали бес численные огни костров. Пугачевский стан предал-
I буйному веселью, празднуя канун своего отправление и великий поход на Москву. Пир шел до утренней зари.
На рассвете пушечный выстрел возвестил начало мпхода. Лагерь пришел в движение. Люди, бросая медленно догоравшие костры, расходились по своим полкам и сотням. По мере сбора людей, один полк а другим снимался с места и выходил в степь, на дорогу.
Часов в десять утра последняя конная сотня, державшая в лагере караул, покинула Чернятины v гора и на рысях ушла в степь. Тогда пробывшие эту мочь в овраге бабы вырвались и с воплями бросились
опять ушедшую в поход армию «его пресветлого
царского величества, анпиратора Петра Федорыча нес л России». Впереди всех бежала тощая темнолицая баба, прижимавшая к высохшей груди посиневшего от не тошного крика ребенка.
В этот час сам анпиратор со своим главным н|Табом, со всем генералитетом, министрами и ино- • I рапными гостями находился уже далеко от Черни гиных хуторов, в степи. Там он расположился на иершине древнего кургана, насыпанного неведомыми pvi дми над могильным ложем неведомого степного бдгира, и, сидя на привезенной из Чернятина паримой скамье с заменявшим ему скипетр архиерей- скпм жезлом в руке, пропускал мимо себя идущее на Москву воинство.
Для торжественного случая он облачился в казакин из алого сукна, на мускулистых ногах были шаровары из ярко-желтого китайского шелка и красного сафьяна сапоги с загнутыми концами. Казакин б 1.1 л перетянут голубой муаровой лентой, за ней вид- мечись ручки дорогих турецких пистолетов и кинжа- пон. Левая рука «анпиратора» опиралась на эфес
акказской сабли.
193
Везносый Хлопуша и безухий Зацепа, иначе граф
I Путчей победитель
Книга вторая. Глава 6
ПУГАЧЕВ-ПОБЕДИТЕЛЬ
Чернышев и граф Путятин, стояли за его спиной. Дальше держался скромно одетый князь Федор Мышкин-Мышецкий, а на полускате расположилась группа иностранных гостей.
По пыльной дороге, огибавшей курган, проползала огромная змея. Сменяя друг друга, проходили, не заботясь о строе, отряды пеших и конных. Впереди каждого отряда шла более или менее значительная часть вооруженных ружьями и тесаками людей. За ними валили оборванцы, вооруженные цепами, вилами, дубинами. За этими следовал разнокалиберный обоз из самых разнообразных экипажей, влекомых разномастными лошадьми. За обозом следовали табуны запасных коней, были видны порой стада коров и овец. Среди толп пеших шли ведомые киргизами вьючные верблюды, а в обозе плыли тяжелые двухколесные степные арбы, в которых сидели смуглые оборванные женщины.
Проходя мимо кургана, каждый отряд выкрикивал «ура» или «виват», и нестройные, недружные крики сливались в один дикий рев.
Светлоглазый швед Анкастром, скрестя руки на груди, стоял лицом к дороге и смотрел, не отрываясь, на проходившие полки пугачевцев. Его казавшееся каменным худощавое лицо оживлялось несколько, когда мимо кургана, джигитуя, проносился какий-ни- будь казачий отряд или когда разномастные степные лошади протаскивали неуклюжую полевую пушку на окованных железными ободьями высоких колесах. Стоявший рядом со шведом шевалье де Мэрикур сначала не без любопытства созерцал представлявшуюся его взору пеструю картину, обмениваясь впечатлениями с тучным итальянцем, но скоро это ему надоело, и он принялся чистить себе ногти маленьким напильничком.
Когда мимо кургана проходила одна часть обоза и в клубах рыжеватой пыли проплыла арба с выгляды-
ни ишими из нее смуглыми женщинами, шевалье обра- I и мел к Вардзини с вопросом:
Желал бы я знать, что они сделали с теми чеп.фьмя женщинами, которых хотели нам вчера на- I' | ми,. Одна из них, та, чернобровая, было по-своему недурна. Дикарка, конечно, но...
Л пиастром, чуть повернувшись лицом к французу,
шалея спокойно:
Граф Путятин сказал мне, что по приказанию