Пугачев Победитель
Шрифт:
Слух, что где-то между Уралом и Волгой идет большое восстание, в котором принимают участие и казаки, проник за границу и был там подхвачен с радостью. Старый Фридрих вспомнил то не столь уж далекое время, когда русские головотяпы добрались- таки до Берлина и в Потсдаме чеканили свою монету,
i н самом Берлине однажды посекли плетями каких- то иашквилянтов, осмелившихся «продерзостно писать о г. императорском величестве, Елизавете Петровне». Исиомнил Старый Фриц, которого русские уже назы- н и л и старым хрычом, что Петр Федорович,— не этот, p i имеется, безграмотный казачий урядник и сторонни г двуперстного сложения, а настоящий Петр Федо- роипч из захудалых шлезвиг-голштинских принцев, по и призу судьбы попавший на российский император- | | ни престол,— спас его, короля прусского, бывшего v i f на краю гибели, заключив нелепейший и обидней- III и й для России мир. И вспомнил, как против этого пг м пейшего мира, лишившего Россию всех, добытых ну гсм долголетней и столь дорого обошедшейся войны, mi под, возмущалась молодая супруга Петра Федорови- | | словно и впрямь позабывшая о своем немецком происхождении.
И Старый Фриц решил: «Помочь этому бородатому щи арю я, разумеется, остерегусь, по крайней мере, ш н а что. Но на всякий случай не мешает и мне мер каться настороже да не мешает под рукою и дать hi т. Пугачеву, что я его действия одобряю». Послании Старого Фрица, друга энциклопедистов, покрови- || I I Вольтера и прочих философов, стали доставлять и с га н скитавшегося в степях Пугачева «грамотки», горых «пруцкой король» рассыпался в любезно-
| м х но адресу Емельки Пугачева и упоминал о своих
нему родственных и дружеских чувствах.
! > шевелилась и Австрия: снова и снова в вен- сном министерстве иностранных дел стали вспомнит что еще во дни, когда в московском Кремле ищем «царь Деметриус», отцы-иезуиты усиленно вы-
Л пи проект соглашения между Австрией и Поль-
предмет Великого Герцогства Киевского с тем,
на престоле этого нового Великого Герцогства
I один из Габсбургов. Тогда против этого проек-
| поднялось польское шляхество: оно смотрело на V' р.пшу как на свое законное достояние и не было
расположено уступать это свое достояние австрийскому цесарю.
А вот теперь, полтораста или сто шестьдесят лет спустя, обстоятельства складываются уже многим благоприятнее для Габсбургов: Польша сама разваливается. Если суждено развалиться и сколоченной Романовыми Российской империи, почему Австрии не выступить в роли ее наследника? Хорошо было бы добраться до берегов Черного моря, тогда Молдово-Валахия сама упадет, как спелый плод, в руки Австрии.
И австрийские тайные посланцы отправились через Черновицы в Киев, а из Киева через Харьков пробрались на Дон, с Дона — на Волгу, с Волги — в степи, где крутился огненный вихрь поднятого Пугачевым бунта. Зашевелились и другие державы. Бывшие на службе Турции французские офицеры отправились к Пугачеву через Кавказ и через Персию. Двое из них так и сгинули, подвернувшись то ли под черкесский кинжал, то ли под персидский нож Но один, шевалье де Мэрикур, из-за имевшегося на его аристократическом лице рубца прозывавшийся Балафрэ, как когда-то прозывался один из Гизов, добрался-таки до Чернятина и стал одним из советников Пугачева вместе с итальянским иезуитом Бардзини и шведским капитаном Анкастромом.
Добрался к Пугачеву в Чернятин и «мистер Бот», он же Павел Полуботок, родной внук того Павла Полуботка, который при Петре был украинским гетманом да был Петром ссажен и заморен то ли в Сибири, то ли в казематах Петропавловской крепости.
Еще будучи гетманом, старый Павло имел благоразумие переправить в Англию своего малолетнего сына Петра и вместе с ним десять тысяч венецианских цехинов. Деньги были положены в Английский банк, а Петро отдан на воспитание в какой-то колледж под именем Петра Бота. Он рано женился, породил сына Павла, помер. Павло тоже побывал в королевском колледже, послужил офицером и в королевских вой-
г I ix, и в навербованных Ост-Индской компанией пол- пах. Побывал и в Северной Америке. А вот когда'до Лондона донеслись вести, что в России что-то творится, Поль Питер Бот, живой портрет своего деда, |огубленного Петром, появился в Чернятине с соответ- V. гвующими инструкциями от министров его величест- iiii короля Великобритании.
А кто все это дело начал? — вернулся Сеня к давно уже тревожившей его мысли.— Он, мой род- 11<>П отец.. И что из всего этого выйдет?
В это время мимо мазанки, у дверей которой он сидел, пробежало несколько молодых казаков, оживленно перекликаясь.
Как дела? — спросил Сеня.
– Поход, поход,— ответил на 6eiy один из казаков.
– Куда?
На Казань! На Москву! Войсковой круг решил! I ;.м юшка-царь приказ подписал! Тряханем Москвою!
ГЛАВА ПЯТАЯ
В
тот же день в раскинувшемся вокруг Черня- тиных хуторов на огромном пространстве стане пугачевцев закипели приготовления к походу на Казань-Москву.
В «царской ставке» после длительных и бурных споров, идти или не идти добывать Казань, кончившихся победой сторонников похода, шла непрерывная работа, и с утра до ночи там заседал пугачевский главный совет, состоявший почти сплошь из казацких старшин и Хлопушиных варнаков. Это был мозг тыся- ченогого паука, второй год перекатывавшегося с места на место на просторе заволжских степей. В работах этого главного совета принимали участие и некоторые из таинственных гостей Пугачева, обитавших на пчельнике Варнавы Голобородьки.
Первым из них был вызван Павло Полуботок.
Ну, будь здоров! — приветствовал его Пугачев.— Садись, покалякаем малость!
Полуботок уселся на скамье.
Первым делом,— продолжал «анпиратор»,— рас- смотремши твое, Павло, челобитье на счет гетманства и все такое, признали мы за благо пожаловать тебя нашей царской милостью!
Спасибо! — ответил Полуботок, поглаживая свои сивые усы и щуря хохлацкие глаза.
Подумал:
Посмотрим, чем-то пожалуешь?
На осударевом нашем совете порешили мы признать тебя законным, скажем, гетманом всей правобережной и всей левобережной Украины.
Спасибо!
Грамоту на гетманское звание получишь ты от нишей анпираторской канцелярии, за нашей царской по дписью и печатями, все, как полагается, честь честью. А что касаемо границ твоего гетманства, то Порешили мы покедова так: наша царская граница ьудет от Белгорода да от Курска на Чернигов, а ос- Iильное, скажем, по Донец — твоя земля. От Дона будет всевеликое войско Донское, и тебе за Донец не
опиться. У моих верных донских казаков свой велики п атаман будет.
И на том спасибо! — поклонился Полуботок.