Пугачев Победитель

Первухин Михаил Константинович

Однажды Сеня подслушал, как Григорий говорил двум приезжим из далекой Сибири:

— Мои злодеи, Гришка и Алешка Орловы, истые душегубы, хотели по приказанию неверной моей жены извести меня, но господь бог не допустил сего несча- сгия. Мой верный слуга Никита Челышев, заботясь о пользе государственной, пожертвовал собой и был Орловыми зверски убит, я же, благодаря ему, спасся. Нашлись и другие верные люди, согласившиеся укрыть меня. Одно время я был вынужден скрываться за границей. Теперь же я вернулся в мое государство и собираю преданных мне россиян, дабы с их помощью восстановить мои царские права, снова взойти на престол, злодеев покарать, и народу российскому сделать благое...

Прошло еще несколько

времени. Внезапно Григорий собрался и выехал из Ревеля куда-то далеко-далеко. Несколько раз он пересылал с оказией цидулки, писал из Москвы, из Тулы, позже из Нижнего. В его письмах обыкновенно стояла фраза: «на наш, дорогой тятя, товар спрос здесь большой». Потом писем не стало. В это время Григорий Мышкин-Мышецкий находился где-то на Яике.

Отсутствие писем встревожило князя Федора. Он взял с собой младшего сына, запасся деньгами и двинулся по следам пропавшего без вести Григория. Вот во время этих затянувшихся на два добрых года странствий князь Федор и посвятил младшего сына в тайну.

161

Тайна же была такова. Григорий установил связи с казаками из старообрядцев, побывал и в Астрахани, и на Дону, и на Ветлуге, и в Сибири, и на Урале, всюду сея слух, что царь Петр Федорович жив, что он только ждет удобного времени для выступления, что у него везде и всюду имеется множество людей, готовых по первому его знаку подняться против Екатерины. Местами он выискивал побывавших раньше в Москве и в Питере служивых, особенно из гвардейцев, показывался им и спрашивал, неужели они его не узнают. Встречались и такие, которые после некоторого колебания ахали и начинали бормотать:

6 Пугачев-победитель

— Батюшка.. Ваше величество...

С таких Григорий брал торжественную клятву не выдавать его, императора, скрывающегося от злых ворогов, готовиться и ждать, когда он, император, позовет всех своих верных слуг к себе на помощь.

Где-то на Урале Григорий нашел простодушного отставного гвардии поручика, с первого же взгляда признавшего в Григории императора Петра III. Отставной поручик отдал Григорию все свое состояние: несколько сот елизаветинской чеканки червонцев «на его государевы нужды». С этими деньгами Григорий отправился в странствование по разбросанным на необозримом пространстве Яика хуторам казаков- старообрядцев.

Вот здесь он и сгинул.

Князю Федору и сопровождавшему его Сене удалось выяснить, что у Григория в его последней поездке были два спутника: какой-то беглый солдат и какой- то прасол. Они завезли Григория на уединенный казачий хутор. Теперь и следов этого хутора найти было невозможно, его сожгла бродячая шайка, привлеченная слухами о богатстве хуторян, перебив всех обитателей. Но это было уже позже, а до нападения шайки там сгинули следы Григория. Шел только слух, будто ночью он был зарезан или удавлен бывшими с ним спутниками, которым помогал и сам хозяин хутора, старообрядец «пафнутьевского согласия». Польстились люди на червонцы, которые возил с собой Григорий... Убили «русявого», поделили между собой его деньги и его вещи. Прасол принялся торговать скотом, беглый солдат ушел куда-то в Сибирь на вольные места. Хозяин хутора, пожилой казак, полупивший на свою долю часть облитых кровью Григория червонцев, вздумал жениться на молодой девке и, добиваясь ее расположения, проболтался о своем богатстве. И пошла по степи весть, что у казака червонцев видимо-невидимо. Вскоре после того, как отпраздновали свадьбу, налетела на уединенный хутор шайка

• генных волков, погостила и ушла. Остались только

тешки от сожженного жилья да обугленные чело-

иечсские трупы.

Но странствования Григория оставили свой след, | и от камня, брошенного в тихие воды пруда, долго- ц<> их) еще бегут к берегам пруда круги, так от появле- нпя Григория в разных местах расходился, разбегался радовавший одних и тревоживший других слух:

– Баяли, будто батюшка царь Петр III давно пи мер скоропостижной смертью и похоронен в Питере. И еще баяли, будто Орловы, полюбовники женки и.фчвой, немки неверной, убили

Петра Федоровича самим скверным манером, засунув ему куда следует раскаленную кочергу. А он, батюшка-царь, и вовсе ним, но боясь своих ворогов, скрывается среди верных || идей. Сам-то он, батюшка, старой, правильной веры придерживается, за двуперстное сложение да за Иисуса мер кится, от никоновых новшеств отрекается. Ну и ходит он, прячась, больше среди старообрядцев да | I « I ков и собирает свое верное воинство. Придет время, он объявится, поведет свое верное воинство на Петер- iivpi и ссадит свою женку с престола. Оно и лучше, не не ||о чтобы царством баба правила. Бабье дело в тереме 'они,, а не государские дела решать. Все одно, не одна решает, а ее любовники. От них простому народу I оншехонько приходится, а вернется на престол-отечество ни >11ный анпиратор и простому народу будет всякое облегчение.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

i

О

днажды Сеня Мышкин-Мышецкий, уже проживая с отцом в стане Пугачева на Чернятиных хуторах, задал старому князю вопрос:

А откудова этот-то... Петр Федорович... выскочил?

Старик ответил:

Его земля из себя выперла. Не появись он, появился бы другой... Черный люд ухватился за мысль о странствующем, скрывающемся от царицыных слуг, «батюшке-царе Петре Федоровиче» и сам стал жадно искать в своей гуще этого «Петра Федоровича». Цеплялся за каждого темного проходимца, умевшего болтать, ну и вышло так, что подвернулся Емелька. А языком ляпать он мастер, дошлый человек. Теперь-то, распив- шись да истаскавшись, отяжелел, а раньше в краснобаях ходил. Опять же, парень он бывалый, прошел огонь, воду, и медные трубы, и чертовы зубы. Одно слово — землепроходец.

И дальше старый князь рассказал историю появления «анпиратора».

Был Емельян, Иванов сын, прозвищем «Пугач», родом из донских казаков, из зажиточной семьи. Молодым человеком пошел он, как и многие другие, на военную службу. Было это во дни покойной императрицы Елизаветы Петровны. Записали Емельку в реестрах того казачьего полка, в который он попал, уже не «Пугачем», а «Пугачевым». А полк пошел далеким походом воевать с пруссаками, осмелившимися оскорбить «дщерь Петрову». Шла тогда Семилетняя война, стоившая столько крови, принесшая с собой столько

11 л юрсния всем участвовавшим в ней державам: Франции, Австрии, Пруссии и самой России.

— Бабья затея нелепая!—пренебрежительно отзы- н д лея об этой войне старый князь.—Так, совсем зря мы н нее влезли. Касалось это дело, прежде всего, пк трийской императрицы Марии-Терезы: королек прусский у нее там клочок какой-то оттягал живым минером. Тут и заварилась каша. Французы на прусса i.Mii давно косо посматривали, только предлога жда- |и чтобы сцепиться, а тут и предлог нашелся: обидел, "ишь, королек берлинский государыню венскую... Ну, и пристали к Елизавете, надо пруссаку рога сбить. Мутит уж очень. Оно, положим, и впрямь больно '•с покойным оказался Фридрих. Набрал себе армию, иммуштровал ее во как, да и принялся куролесить. V v него Польша под боком еле держится, сама Г ц ползается. Попади ему Польша в руки, он под ' и мим боком у России усядется... А у французов при | I ареньком уже короле была метреска, бабенка самоценная, в маркизах ходила. Фридрих-то — у него тык ядовитый — высмеивал оную королевскую метре- ' I v на всякие манеры.

Ну, ежели говорить по-настоящему, то надо было пы нам сесть у окошечка, да ручки сложить, да и inn 1лдывать, как там они, пруссаки, австрийцы да Французы, друг друга колошматят: это их дела, семей- III.|с А наше дело — сторона. Ежели по совести говорим. то от склоки меж ними нам только польза: и. |м дерутся, да ослабеют, да нам опасными быть перестанут. Но, так или иначе, втянули они и нас, и

ли наши головотяпы в чужих землях порядок

и н 'дить. А королек-то прусской оказался, что кобель > \ 11 ас той, то на одного налетит, то на другого, да цап, цн цап. Только клочья шерсти летят. И нашим голово- | имам тоже не раз показал кузькину мать, чтобы не hi в чужое место, да не вмешивались в чужие mi i.i Ну, а головотяпам-то драться с пруссаком и не было. И начались из армии побеги. В те