Пугливая герцогиня
Шрифт:
— Признаюсь вам, я была очень обеспокоена, когда узнала, что Эмили собирается выйти за вас замуж.
— Обеспокоены? Из-за репутации нашей семьи?
— Нет, конечно. Исключительно из-за характера самой Эмили. Видите ли, ваша светлость, к тому времени, когда я пришла работать в ее семью, я успела послужить гувернанткой у многих юных титулованных леди. И сразу же поняла, что Эмили отличается от них. Она такая тихая и робкая, но горела желанием приносить пользу всем окружающим. Она всегда так старательно трудилась над уроками. Признаюсь, я полюбила ее как собственную
— Именно этого хочу и я, миссис Годдард! — с жаром воскликнул Николас. — Никогда не встречал столь очаровательного и серьезного существа, как моя милая Эмили.
— Ваша Эмили, — с улыбкой повторила миссис Годдард.
— Да. Она не раз говорила о том, что хочет быть идеальной герцогиней. Я пытаюсь объяснить ей, что герцогиня сама по себе совершенство, пример для подражания всех остальных, а ей лишь нужно оставаться собой.
— Вряд ли она вам поверит. Именно этого я боялась, когда узнала, что она выходит замуж за герцога. Боялась, что она будет стараться измениться, подстроиться под свою новую жизнь, вместо того чтобы раскрыться и просто быть собой. Тот факт, что она не рассказала вам о своей работе, лишь подтверждает мои опасения.
— И все-таки что это за место, миссис Годдард? Почему она скрыла, что приходила сюда?
Миссис Годдард медлила в нерешительности.
— Это школа, и Эмили преподает здесь, приезжая при каждой возможности, как правило, по вторникам. Но наши ученицы — не обычные юные леди. Когда-то в прошлом все они работали в борделях или на улицах Ковент-Гардена. Они захотели изменить свою жизнь, и мы помогаем им в этом, обучая на модисток и камеристок. Эмили прилагает все усилия, чтобы помочь им, и они принимают в ней искреннее участие. Это очень достойная работа.
— Но, очевидно, кто-то пытается убедить ее в обратном, — сурово заметил Николас.
— Да, — согласилась миссис Годдард. — Ей внушили, что идеальная герцогиня ни в коем случае не может общаться с подобного рода людьми даже в благотворительных целях, и бедняжка Эмили, видимо, в это поверила.
— Черт возьми! Да какая мне разница, с кем она общается! Я вовсе не хочу, чтобы она была идеальной, я хочу, чтобы она была собой! — воскликнул он, испытывая неистовую ненависть к тому, кто настолько лишил Эмили веры в себя, и ненавидя самого себя за то, что не смог убедить ее в том, что ему можно и нужно доверять.
— Похоже, она вам действительно небезразлична.
— Я люблю ее, — сказал Николас и поразился собственным словам, что вырвались у него без малейших раздумий. Он любил ее, свою милую, самоотверженную, серьезную, прекрасную жену. И был готов убить любого, кто причинит ей боль.
— Я это вижу. — Миссис Годдард поднялась, и ключи на ее поясе зазвенели. — Эмили приходила сюда сегодня, несколько раньше. Она говорила с одной из своих учениц, Салли. Они дружны с ней. Возможно, она сможет подсказать нам, где Эмили.
— Салли? — Николас вспомнил, что в их первую брачную ночь Эмили говорила о некой Салли, которая дала ей неудачный совет, как исполнять супружеский долг. — Они
— Кажется, да. Эмили обучала ее французскому в надежде, что она сможет добиться более выгодного положения, чем остальные. Они встречались и несколько дней назад. Я уверена, она сможет нам помочь.
Миссис Годдард послала служанку, что открыла Николасу дверь, за Салли. Придя к ним, та была отнюдь не настроена рассказывать хоть что-то об Эмили. Однако настойчивость миссис Годдард и уверения Николаса в том, как он переживает за свою жену, заставили ее смягчиться. В ее милом личике мелькнула неуверенность, и она в нерешительности заломила руки.
— Я не знаю точно, куда она собиралась, когда ушла отсюда, ваша светлость, клянусь вам, — сказала она, готовая вот-вот разрыдаться. — Я говорила ей, чтобы она рассказала вам о случившемся, а не пыталась откупиться от этого ублю… человека. Я говорила ей, что такое ничтожество, как он, никогда не оставит ее в покое, но ее тревожило только то, что вы можете рассердиться.
— Что за ублю… человек? — спросил Николас, чувствуя, как ярость закипает в нем.
Салли не могла больше сдерживать рыданий.
— Мистер Рейберн! Он видел ее со мной на улице, и уже по его взгляду я поняла, что он доставит ей немало неприятностей из-за этого. Он не джентльмен.
— Рейберн, — прорычал Николас. — Ну конечно! И он шантажирует ее тем, что она связана со школой?
Салли кивнула:
— Он говорил, что ему нужны деньги, чтобы уехать за границу. Так сказала Эмили. Но готова поспорить, он хотел от нее не только этого. Когда-то он хотел жениться на ней, ваша светлость, пока вы не встали у него на пути. А он не любит проигрывать и непременно захочет отомстить.
Месть. Николас и сам с удовольствием предпринял бы нечто подобное по отношению к трусливому Рейберну.
— Она действительно не сказала, куда собирается, когда уходила?
— Я не знаю точно, но она спрашивала меня, не знаю ли я какого-нибудь ростовщика. Я рассказала ей об одном, который наверняка не обманет ее, но предупредила, что лучше ей, вместо этого, отправиться домой. Мисс Эмили добрая и милая, но и самая упрямая леди из всех, с кем мне приходилось встречаться.
— Это точно. Как найти этого ростовщика?
Уже через мгновение Николас мчался в заведение некоего мистера Грина, где обнаружил изумрудную подвеску Эмили и жемчужные серьги. Он выкупил их и продолжил поиски Эмили. Мистер Грин сказал, что его обеспокоил вид плачущей леди, и он отправил за ней своего ученика, тот проследил за ней до Гайд-парка, чтобы убедиться, что она бросится в реку или сделает чего-то подобное.
Именно в Гайд-парке Николас нашел свою жену, сидящей на скамейке возле Серпантина, в том самом месте, где когда-то он спас маленькую девочку. Сегодня здесь не сновали толпы франтов и модниц. Лишь несколько детей играли со своими нянями на тропинках, да гуляли вдоль аллей немногочисленные пары, полушепотом переговариваясь друг с другом. Сейчас это место очень подходило для того, чтобы спрятаться от чужих глаз, предаться размышлениям.