Пуля в подарок
Шрифт:
– Мистер уезжает? – спросил на плохом русском черный консьерж: говорить по-украински услужливого нигерийца провиднык так и не смог выучить. – Нужно такси?
– Нет, друг пришлет за мной машину. Доброй ночи, Фела!
– Доброй ночи, мистер…
Кульчицкий спустился по трем полукруглым ступенькам. Его недавний ужас казался провидныку глупостью. Вождь был совершенно спокоен: это было слышно по его голосу. А значит, бояться нечего. И как ловко чертов чеченец поддел его: «Снайпера не будет!» Мол, продолжай запугивать сам себя, дорогой друг, но ведь точно известно, что ничего опасного в Лондоне нет – кроме нас самих, разумеется…
Кульчицкий встал на углу, любуясь кружевной чугунной оградой напротив. Умеют обставлять свою никчемную жизнь эти англичане! Они не боятся революций, но зря. Революция приходит тихо, в ночной тишине, но разражается при свете утра громом пушек и фанфар… Итак, да здравствует революция!
Насвистывая, провиднык огляделся. Вдалеке блеснули фары автомобиля. Мяукнула в кустах кошка.
– Где этот чертов кавказец? – возбужденно проговорил Кульчицкий и непроизвольно отшатнулся.
Под ногами шмыгнула кошка, пропала в темноте.
– Что скажешь?
Глухой голос снайпера раздался в динамике мобильного, как гром.
– Можно, – бросил Вождь.
Его «Бентли» остановился метрах в ста от условленного места. Снайпер, ждавший команды, получил долгожданное «добро».
Объект – тучный коротконогий человек с непокрытой головой и портфелем под мышкой – вышел из гостиницы. Отсюда, с крыши трехэтажного пустующего коттеджа, мишень была видна как на ладони. Толстяка можно было уложить еще в номере – как глупо он стоял у окна, и лунный свет бросал на жалюзи его тень! – но команды не было.
Снайпер кашлянул в перчатку и плотнее приложился к оптике. Красный глазок лазерного прицела нащупал цель. Снайпер задержал дыхание. Указательный палец медленно нажал на спуск.
Объект в мгновение выстрела качнулся, и пуля вместо складчатого загривка угодила тому в бок.
– Не понял! – буркнул снайпер и поймал в прицел лоб заваливающегося на сторону человека в плаще.
Горячая волна толкнула провидныка в бок, поволокла за собой. Сейчас он хотел одного – не упасть: падение почему-то казалось страшнее смерти. Кульчицкий попытался поймать пухлой ладонью ускользающий воздух, но вторая пуля нашла цель. Голова бандеровского вожака треснула, как перезрелый арбуз, и потекла черными ручьями на серебрящийся в лунном свете плащ.
– Что-то он слишком долго дергает ногами, – заметил молодой боевик, сидящий за рулем «Бентли». – Не поднимется?
– Премудрый Аллах устроил так, что жизнь из тела человека уходит весьма и весьма неохотно, – наставительно заметил Вождь. – А вообще-то пуля попала ему в район седьмого шейного позвонка, вот и дрыгается. Это я как бывший врач тебе говорю… ну, и как бывший снайпер.
– Снайперы бывшими не бывают, – угодливо закивал водитель. – Поедем, босс?
– Да, поезжай… Вот еще один наш союзник ушел в небытие. Это небольшая жертва – люди, желающие погреться в лучах чеченской славы, найдутся всегда… По долгам нужно платить вовремя, а работать – честно, – проговорил Вождь, глубже усаживаясь на сиденье и запахивая на коленях плащ. – А мы останемся здесь навсегда…
Когда машина аккуратно сворачивала за угол, Вождь оглянулся: тучное тело в желтом круге фонарного света было недвижимо.
– Мне некого послать! Некого! Первый батальон услали во Владивосток, во втором офицеры на переподготовке, третий…
– Товарищ полковник, отставить! Задача поставлена, и ее надо выполнять! Вы разве не понимаете, что там сейчас, сию минуту творится?
– Почему не армейские?
– В черте Москвы?! Вы понимаете, какой это вызовет резонанс!
– А почему не милиция?
– Говорят, «оснащение не то»… Сами знаете, что это за публика.
– Ну тогда… А что, если я позвоню Завитуше?
– Это какому? Который «Шишкин лес» доконал?
– Ну почему обязательно «доконал»… Так я позвоню?
– Звоните… Черт знает что!
С треском упала трубка на аппарат служебной связи. По просторному коридору Генштаба России прошел человек с широкими красными лампасами. Подойдя к приемной замминистра, он постоял минуту, листая бумаги в тисненой папке, потом поморщился и, круто развернувшись на каблуках, зашагал обратно, к себе. Доклад не состоялся.
Какая уже, в самом деле, разница, если «Шишкин лес» и так приказал долго жить? Пускай полковник звонит на базу «Гаммы» – те, кто там остался, вряд ли выполнят задание. А вот тогда можно будет делать доклад, положительный или отрицательный, – по итогам, так сказать…
И человек с красными лампасами включил телевизор. Московский канал передавал новости с места событий.
«Мы ведем свой репортаж с места событий! Вся страна с напряжением следит за акцией, проводимой Национал-радикальной партией!..»
Чин чертыхнулся и переключил канал. Журналист НТВ с всклокоченными волосами – его вид, вероятно, должен был означать крайнюю озабоченность работника медиа – совал микрофон в лицо толстому менту, но тот успевал уклониться, тряс щеками и болботал – гнал обычную ментовскую чернуху насчет тайны следствия.
«Требования боевиков, захвативших сегодня утром здание модного магазина на Тверской, остаются прежними. Террористы требуют освободить их лидеров, которые по-прежнему содержатся в следственной тюрьме…»
– Такое уже было, – пробормотал человек в лампасах. – Засранцы их упустили, не удушили за секунду до начала акции, и вот – имеем черт знает что!.. Лет двадцать пять назад они такое устроили бы! Да они бы до Тверской не добрались, сученята! За жопу взяли бы каждого в его собственной постельке… Да, полковник, слушаю вас! – резко сняв трубку забулькавшего кабинетного телефона, ответил чин. – Как – уже выехали?! Вы ничего не путаете? Штурмовая рота со всем снаряжением? А кто командует – этот ваш Завитуша? Капитан Тарасов? Кто такой? Кто-кто? А-а, командир разведроты… понятно, что практически бывший… Слушайте, полковник: если они поднимут стрельбу в центре Москвы, я с вас спрошу. Знаете, что спрошу?