Пуля
Шрифт:
Моя ситуация усугублялась тем, что мне, во-первых, негде было, как говориться, голову преклонить. Оставаться на даче было бы неразумным. Во-вторых, я совершенно не имел представления о том, что твориться в городе. Мне нужна была информация. Купив телефонную карту, я позвонил Шмелю, но его телефон оказался выключенным. Я набрался наглости и позвонил ему домой, но и там никто не снял трубку. Дрюне я звонить не рискнул. При всем своем таланте к бизнесу, он оставался человеком не слишком деликатным, и его расспросы могли только повредить делу. Я лишь условно понимал, с чего мне нужно начинать. С отчаяния я зашел в Интернет-кафе, и тут удача улыбнулась мне. Среди спама, писем от потенциальных заказчиков, друзей и знакомых, не владевших ситуацией, было письмо от Шмеля.
"Пуля, не знаю, жив ли ты или нет. Судя по последним данным, скорее нет, чем да, но ты умудрялся выкручиваться из таких передряг, что последнее просто семечки. Возможно, мое письмо тебе поможет…".
Никитос не подвел. Я читал и радовался. События последних месяцев показывали, что после длительного затишья, три группировки вновь откопали зарытые топоры войны. Перестрелка в доме Захарова обозлила его. Отмазки Большого и Бека больше не имели силы. В памятном мне песчаном карьере, у которого проходили основные стрелки, зарыли не одного покойника. К сожалению, Никита не владел полной информацией о произошедших событиях, не знал также, насколько осведомлены братки о моем скромном участии в этой катавасии.
В последнее время ситуация медленно, но верно возвращалась в прежние рамки. По слухам, Катя была жива и находилась где-то за границей, в одной из клиник, в какой, Никита не знал. У меня отлегло от сердца. Бек и Большой прятались не так усердно, часто бывали в городе, но на тусовки приезжали вооруженные до зубов, с большой охраной. Впрочем, это неудивительно. Где их искать в неурочное время Никита не имел представления.
К сожалению, встретиться лично и обсудить ситуацию более подробно, не представлялось возможным. Никитка улетел в Турцию на отдых. Впрочем, вряд ли он рассказал бы что-то, чего не знал. У Шмеля была профессиональная память на даты, события и цитаты, так что все, что он знал, наверняка было изложено в письме.
Для временного убежища я выбрал домик-развалюшку практически в центре города. Он дважды горел, и теперь в нем не обитали даже бомжи. С риском для жизни я забрался по развалившееся лестнице на второй этаж и там закопал рюкзак в куче горелых досок и вонючего тряпья, некогда бывшего, по всей видимости, постельным бельем и матрацем. Потом я отправился шататься по городу.
Я не знал, где находится Бек. Я не имел ни малейшего понятия, где может быть Захаров. Однако я предполагал, что им известно о местоположении друг друга. И у меня была тайная надежда, что я смогу найти хотя бы одного из местных "крестных отцов", а точнее Гогу Сытина, если конечно, он не изменил своим пристрастиям. Мой путь пролегал мимо района, где я когда-то жил. Я долго боролся с искушением, но потом все-таки окольными путями пробрался к собственному дому, чтобы хотя бы глянуть на него. Наш балкон красовался новенькими пластиковыми рамами. Окна тоже были новыми, также из белого пластика. Новые занавески колыхались от ветра. Я тяжело вздохнул и пошел со двора. Похоже, в новом доме мне места не было.
Я занял прежнее место во дворе Галки Лямкиной и уставился на ее окна. Ждать пришлось до вечера. В квартире кто-то был, но Галка ли это или кто еще я понять не мог. И только когда стемнело, неясная фигура подошла задернуть шторы. В тоненьком силуэте я опознал Галину, облаченную лишь в лифчик и что-то прозрачное. Зрелище было весьма занимательным. Я пошел к подъезду, на ходу вынимая пистолет. Теперь скрываться не было смысла.
Галка открыла дверь сразу, без глупого вопроса "кто там", с неописуемо-радостным выражением лица. Улыбка мгновенно сползла с ее лица, когда я ввалился в квартиру, оттолкнув ее в сторону. Она вытаращила глаза, и открыла рот, приготовившись орать, но потом ее левая бровь недоуменно взметнулась вверх.
— Сева? — пролепетала она, переводя взгляд с моего лица на зажатый в руке пистолет.
— Дома есть кто? — невежливо спросил я.
Галка помотала головой, отходя спиной в сторону комнаты. По дороге она споткнулась о желтый пуфик и грохнулась на пол. Удивление на ее лице снова сменилось страхом, а потом вообще потеряло какое-либо выражение.
— Ты что, — бесцветным голосом произнесла она, — убьешь меня?
— А есть за что? — усмехнулся я.
— Не финти, — неожиданно резко ответила Галка, отползая в сторону. — Думаешь, я не наслышана про твои подвиги? Да мне Гоша все уши прожужжал про тебя.
— Ты бы на диван села, — посоветовал я. — Еще простудишься. Не май-месяц.
Галка послушно встала с пола и уселась на диван. Я опустил пистолет, но убирать не стал.
— Значит, ты пришел убить его? — пытаясь казаться безразличной, осведомилась она и закинула ногу на ногу. Я фыркнул. Пародия на Шарон Стоун была довольно жалкой. Галка этого не поняла, выпятила вперед бюст и надула губки. Зрелище было смехотворное.
— А его за что? — поинтересовался я.
— Ну, ты же этот… народный мститель. Тимуровец и все такое, — изрекла Галка, пытаясь придать голосу чарующие модуляции. — Забираешь деньги у богатых и отдаешь их бедным…
— Так Робин Гуд делал, а не тимуровцы, — напомнил я. — Тимуровцы, они поленницы складывали, воду таскали и детей нянчили.
Галка повела плечами. Бюст колыхнулся, но выглядело это невероятно смешно, а отнюдь не эротично.
— Ты не простудишься, пытаясь казаться соблазнительной? — забеспокоился я. Галка мгновенно ссутулилась и опустила голову.
— Ты же знаешь, что я тебя долго любила, — насупившись, произнесла она. — Ты никогда на меня не обращал внимания. Просто тощая девчонка с косичками, которая после того, как ты принял меня в пионеры, бегала за тобой и заглядывала тебе в рот. А ты называл меня малышатиной… Я ничего не забыла…
— Я все помню, — холодно ответил я. Галка медленно встала и, покачивая бедрами, пошла ко мне.
— Я все еще к тебе неравнодушна, — хрипловато пролепетала она. — Ты же знаешь, первая любовь долго не забывается… Я уже хочу тебя… Поцелуй меня!
Галка села на колени передо мной и начала расстегивать на мне рубашку, потом вдруг бросила это и потянулась к джинсам, но остановилась, когда ствол пистолета уткнулся ей в бок.
— Сегодня у меня другие дела, — резко произнес я. — Сядь на место.
— Что?
— Сядь на место, — повторил я. — Я тебя поцелую. Потом. Если, конечно, захочешь…
Галка поднялась с колен. Глаза ее злобно сощурились. Она небрежно запахнула то подобие халатика, которое на ней было.
— Что, — проговорила она, словно выплюнула, — не так я хороша для тебя?
— Причем тут это? — тускло спросил я.
— Думаешь, я шлюха? Да не отвечай, я по глазам вижу. Побрезговал. А вот Гоша меня любит. Я его из тюрьмы ждала, передачи носила. Ни одна из его мочалок к нему на свидание не ездила, а я моталась, в другой город, между прочим. И он это ценит! Я, может и шлюха, а ты — убийца! Ты столько народу убил, что на целую армию хватило бы.