Пуля
Шрифт:
Никакого удовольствия от прогулки по лесу я не испытывал. Да еще щенок за пазухой возился и скулил, недовольный тем, что его так долго и неудобно несут. Все мои болячки медленно, но верно начинали ныть. Я устало прислонился к стволу осинки, решив немного передохнуть. Щенок, выпущенный мною на волю, немедленно присел неподалеку и напрудил целую лужу. Потом он как-то боком подбежал ко мне, неуклюже виляя задом, предлагая поиграть. Я его стремления не поддержал, и снова сунул его за пазуху. Не было времени на игры. Ни на что времени не было…
Солнце уже почти село. В лесу было темно и мрачно. Птицы угомонились. Где-то вдалеке слышались крики и отдаленный шум. Я все чаще спотыкался, цепляя ногами ветки и сучья. Я всерьез подозревал, что заблудился, и уже хотел было разбить лагерь, как вдруг впереди появился просвет. Обрадовавшись, я почти побежал туда и к своему облегчению увидел грейдер.
Поселок теперь был слева, значит я все-таки его обогнул. Я увидел уже довольно далеко крыши и огни. Обрадовавшись, я пошел к дороге. Первое время можно перекантоваться на даче у Дрюни, надо только ему сообщить, где я.
Ничего из этого не вышло. Я понял это сразу, когда на половине пути к дороге меня вдруг ослепил свет нескольких прожекторов. В темноте я, усталый и измученный, не заметил стоявших машин. Я выхватил "гюрзу", но из этой черно-белой мглы, из темноты позади машин кто-то с очень знакомым голосом приказал:
— Брось пушку!
Я бросил, потому что этот голос я узнал бы из тысячи. С досадой сплюнув на землю, я смотрел как ко мне приближается Змей собственной персоной, и думал, что мне ничего не стоило бы переночевать в лесу, а утром выйти на дорогу в паре километров от места их стоянки. Надо же было так лопухнуться!
Змей подходил все ближе. Он не сводил с меня ни взгляда, ни пистолета. Я стиснул зубы. Кажется, сейчас меня убьют… Щенка бы только не тронули. Я сделал движение, чтобы расстегнуть куртку, но Змей сразу же вскинул руку. Я замер.
— Что у тебя там? — грозно спросил он.
— Щенок, — честно ответил я.
— Я тебе дам — щенок… Я спрашиваю, что за пазухой? — заорал Змей
— Щенок, — громче крикнул я. — Это такой детеныш собаки. Ходит на четырех лапах, иногда имеет хвост, но не в этом случае.
— Почему?
— Потому что это доберман, — ответил я.
— Рюкзак брось на землю медленно и куртку расстегни, — приказал Змей. Я выполнил его приказания. Щенок кулем рухнул на землю, взвизгнув от боли и страха, а потом вдруг с яростью начал лаять на Змея.
— Очаровательно, — вдруг фыркнул Змей, — ты на дело с собакой ходишь?
— Нет, я его по дороге подобрал, — снова ответил я, с невероятной честностью смотря в глаза Змею. Он отвел взгляд.
— К машине топай.
— Собаку можно взять?
— Топай. Я сам его заберу.
И я потопал. А что делать то было? Взрослые мужики, стоящие у машин расступались, не отнимая рук от своих револьверов, в лучших традициях фильмов из жизни Дикого Запада. Эх, посостязаться бы с ними на скорость и меткость…
Меня посадили в здоровенный "Лексус". Рядом сел Змей, не думая даже убрать пистолет в сторону. Щенка мне под ноги бросил какой-то здоровый детина с физиономией дегенерата. И где таких только берут? Я потянулся за щенком.
— Не дергайся, — предупредил Змей, — шмальну промеж глаз.
— Что же до сих пор не шмальнул? — усмехнулся я и усадил щенка на колени.
— Не твоего ума дело. Задал ты нам работки, пацан…
— Я давно уже не пацан, — сказал я с горечью. — Я на войне был. Я родителей и сестру похоронил. И крови я видел столько, сколько тебе может, и не снилось.
— Поговори еще, — окрысился Змей. Я пожал плечами: что с ним разговаривать? Разве что для получения информации?
Но на мои вопросы Змей не ответил, ни на один, самый простенький. Он смотрел куда-то поверх моей головы бесстрастно и холодно. Поняв беспочвенность моих попыток разговорить его, я откинулся на спинку кресла и, гладя по шерстке задремавшего щенка, постарался выбросить из головы все мысли.
Я был удивлен, когда увидел, куда меня привезли. Это была уже хорошо знакомая мне резиденция Захарова, с новыми воротами на выщербленных пулями кирпичных столбиках. Отметины были замазаны не то алебастром, не то гипсом и тщательно закрашены, но все равно заметны.
Машина остановилась неподалеку от разоренной и вытоптанной клумбы, на которой цвели жалкие остатки астр. У дверей ждала охрана в количестве восьми человек. Все как один явно страдали от недостатка мозгов, что успешно компенсировали массивные челюсти.
— Выходи, — ткнул меня пистолетом в бок Змей. — И без глупостей.
Я подхватил щенка и неуклюже вылез из машины. Я еще успел подумать, что для расстрела меня что-то уж слишком торжественно провожают. Не каждый король может гордиться таким конвоем перед казнью. А потом я увидел человека, к встрече с которым был совсем не готов.
У ступенек стояла Катя. Побледневшая, с темными кругами под глазами, какая-то осунувшаяся и совершенно несчастная, но живая и невредимая. Мое сердечко екнуло, а потом стремительно подпрыгнуло вверх. Я сделал шаг в ее сторону, но Змей, дернул меня прочь. Я выдернул руку и повернулся к нему.
— Не бойся, ничего я не сделаю.
Странно, но он мне поверил и отпустил. Когда мы проходили мимо Кати, я остановился.
На ее лице было совершенно непередаваемое выражение. Горечь, обида, разочарование, надежда… а глаза горели прежним огнем. Я остановился напротив нее. Катя молчала. Я тоже молчал. Сколько прошло времени? Наверное, всего несколько секунд, но мне показалось, что на в этой время мы столкнулись с нею на перекрестке бесконечностей, отдавая друг другу всю свою молодость, жизнь и любовь… любовь, черт побери…