Пурпурное сердце
Шрифт:
Он встревоженно смотрит ей в глаза. Она говорит бесстрастно, но он знает, что это не соответствует ее чувствам. Возможно, это просто ширма, за которой она привыкла прятаться.
– Он поправится?
– Пока все идет неплохо. Но нет никаких гарантий.
– Если бы ты только слышала, что я говорил ему в лодке. Господи, если бы можно было вернуть все назад…
– Что ты мог сказать такого ужасного?
– Я заставил его признаться в том, что он желал смерти Уолтера.
Ей требуется какое-то время, чтобы прийти в себя. Как после удара. Который чуть не сбил ее с ног.
– Он признался?
– Не сразу, но признался.
– Почему он этого хотел?
– Потому что любил тебя. Хотел возвратиться домой и жениться на тебе.
– Лучше нам вернуться в палату.
У Эндрю широко раскрыты глаза, когда они подходят к его постели. Он поворачивает лицо к Майклу.
– Стиб. – На лице проступает ярко выраженное презрение. – Что ты здесь делаешь?
– Дорогой. – Мэри Энн торопится к его кровати. – Майкл проделал весь этот путь из Калифорнии, чтобы увидеть тебя. Разве это плохо?
– Да, лучше не бывает.
Майкл улыбается.
– Рад, что ты пришел в себя, дружище.
– Я тебе не дружище, Стиб.
Глава сорок пятая
Мэри Энн
Они молча сидят на террасе ее ухоженного дома, и Майкл оглядывает ее сад, освещенный луной. Она и сама смотрит вокруг его глазами – аккуратно подстриженный газон, ровные цветники. Подвязанные розы плетутся по дощатому забору. Папоротники и цветы, плющ, обвивающий решетки.
– У тебя красивый сад, – говорит он.
– Спасибо.
Она маленькими глотками пьет красное вино, и когда ее бокал пустеет, Майкл снова наполняет его.
Уже поздно, и воздух становится прохладным. Ощутимо прохладным. Он будто глоток свежего воздуха за все эти годы.
– Сразу видно, что ты уделяешь саду много времени, – говорит он. – Что любишь его. Всегда можно определить, что человек любит, потому что любимым уделяют внимание. Что бы ты ни говорил, а по-настоящему ты любишь только то, чему посвящаешь большую часть времени. – Он делает паузу, чтобы вдохнуть побольше воздуха, словно ему неловко за свою разговорчивость. И все-таки он продолжает: – Иногда я смотрю на свою жизнь и думаю: «Что мне в ней дорого? Что важно?» Наверное, когда я вернусь, возьмусь достраивать этот чертов дом.
Она ничего не говорит, просто берет его за руку.
Он просит ее подняться со стула и сажает к себе на колени. Она не спорит и не сопротивляется. Он обнимает ее за талию, и она кладет голову ему на плечо.
– Не подумай, что я опять пытаюсь соблазнить тебя, – шепчет он ей на ухо.
– Я знаю.
Он прячет лицо в ее волосах, утыкаясь в шею.
– Я не хочу, чтобы он умирал, Мэри Энн.
– Ты уверен?
Он приподнимает ее голову со своего плеча, чтобы видеть лицо. Его лицо в тени. Она не может узнать по нему то, что ей хотелось бы узнать.
– Я не питаю к нему вражды. Я наконец нашел его после долгих поисков и не хочу больше терять.
– Но ты так хотел, чтобы мы были вместе.
– Не так. Не ценой его жизни.
Она пристально вглядывается в его лицо, чтобы убедиться в его искренности.
– Ты знаешь, это должен был сказать Эндрю.
– Что ты имеешь в виду?
– Про Уолтера. Также и он должен был все понимать. Я весь день думала об этом. С той самой минуты, когда ты сказал мне. Пыталась убедить себя в том, что он поступил, как любой другой на его месте. Но все равно в голове не укладывается. Все эти месяцы я сидела дома, молилась о возвращении Уолтера. А Эндрю надеялся на то, что этого не произойдет. Это же предательство. Только враг мог поступить так.
Он вздыхает и кладет ее голову обратно к себе на плечо. Гладит ее волосы.
– Но тебе придется простить его за это.
– Почему?
– Потому что в этом весь смысл. Я думаю, он ждет от всех нас именно этого.
– Кто он?
– Уолтер. Он этого хочет.
– О.
– Думаю, поэтому мы и совершаем все наши поступки. Пытаемся докопаться до сути. Чтобы простить друг друга. Я так думаю.
– Не знаю, Майкл. – Она тихонько всхлипывает. – Не знаю, смогу ли я простить это.
Они сидят какое-то время молча. Несколько минут.
Потом Майкл произносит:
– У вас с Эндрю никогда не было детей?
– Нет.
– Он не хотел?
– Нет, он хотел.
– Тогда почему?
– Я не хотела.
– Ты шутишь. Ты же говорила, что хочешь пятерых-шестерых.
– По-моему, речь шла о четырех-пяти, – поправляет она, вновь пригубив вина. – Но я имела в виду детей Уолтера. Я хотела ему родить четверых или пятерых.
– Да, – говорит Майкл. – Должно быть, он переживал.
– Я никогда не говорила ему напрямую, почему не рожаю. Впрочем, он мог догадываться. И была еще одна причина. Эндрю был бы плохим отцом. Он этого не видел, но я-то видела. Он был таким придирчивым. Расти с таким отцом, как Эндрю, все равно что расти с отцом Эндрю. Он бы убил меня за такие слова, но это правда. Он считает, что совершенно не похож на своего отца.
– Да. Нам всем нравится думать, что мы не такие, как наши родители. Я должен поговорить с ним завтра. Если он будет в порядке. Господи, я надеюсь, что так и будет. Я надеюсь, что не опоздаю.
Наверное, ему хочется, чтобы она сказала, что тоже надеется на это, но она молчит, а он ее не торопит. Она сердита на Эндрю и догадывается, что Майкл это чувствует. Может быть, это та злость, которая не уходит с годами. Может, было бы лучше, если бы он не говорил ей этого. Нет, все верно. Он все сделал правильно.
Ей необходимо разозлиться на Эндрю, хотя бы попробовать постоять на глыбе льда с петлей на шее.
Он держит ее на коленях до тех пор, пока ночь не становится холодной и неуютной, пока не коченеют руки и ноги.