Пушинка в урагане
Шрифт:
– А почему вы не предлагаете самолёты нашему военному ведомству?
– Потому что не готов авиационный мотор, а готов он будет не ранее конца этого года.
– Но самолёты ведь летают?
– Летают. Просто другие не знают, что паровая машина есть тупиковая ветвь для авиации, и я не хочу поставлять в наши войска дорогостоящий хлам.
– Во Франции прошли манёвры, где два самолёта выполняли задачи по разведке. Что вы на это скажете?
– Что французы правильно поняли одно из предназначений самолёта. Но они не учли одной тонкости: самолёт с паровиком может взлететь на максимальную высоту в пятьсот метров, причём на этой высоте машина работает хуже, и падает скорость. Рабочая высота таких самолётов – от пятидесяти до двухсот метров, то есть там, где их легко может подстрелить любой солдат. А если целая рота ударит залпом?
– А с вашим новым мотором будет лучше?
– Да, несколько лучше. Во-первых, будет выше скорость. Во-вторых, появится возможность приладить хоть какую-то броню для защиты пилота, ну и в-третьих, появится возможность летать выше, вне действенного ружейного огня.
– И всё-таки было бы правильно провести манёвры с применением самолётов.
– Хм… А что если посмотреть шире?
– То есть как?
– Провести прибрежные манёвры. Скажем, войска разделятся на северных и южных. Северные проведут десантную операцию с высадкой войск, а южные будут обороняться. У северных будет флот, а у южных – авиация. Южные смогут проводить разведку с воздуха, а главное, что и станет будет изюминкой учений, проведут воздушную атаку северного флота. Поставим старую лайбу, и я обучу пилотов так, что они воткнут пару-тройку стокилограммовых бомб в борт ниже ватерлинии.
– Это невероятно! – возразил цесаревич.
– Отчего же? Ещё в начале прошлого года никто не помышлял о возможности свободного полёта, а сейчас это стало только вопросом наличия нужного количества денег.
У императора возник вопрос серьёзнее:
– И против кого будут направлены эти манёвры?
– Ни против кого, ибо мы самые миролюбивые в мире. Но на манёвры, и особенно на бомбардировку корабля, нужно обязательно пригласить английских моряков. Всенепременно!
– И что английские моряки должны увидеть, по вашему мнению, Пётр Николаевич?
– Совершенно очаровательную, я бы даже сказал, прелестную вещь: их броненосцы, с появлением нового вида оружия, превратились в чудовищно дорогостоящие ловушки для экипажей. Ещё лучше, если это увидят противники Англии, и начнут проводить более самостоятельную политику.
– А что дадут самолёты России, если смотреть в перспективе?
– Довольно много. Например: военный флот для нас чрезвычайно дорог, особенно флот линейный, броненосный. Самолёты, в части обороны побережья, например, в Балтийском и Чёрном морях, вполне способны обеспечить свободу нашего судоходства. То есть, на этих театрах военных действий можно будет содержать только лёгкие силы и броненосцы береговой обороны, тихоходные, отлично защищённые и вооружённые орудиями повышенной мощи. А быстроходные линейные броненосцы пусть строят те, кто хочет разориться.
– Позвольте, но против самолётов очень быстро придумают средства защиты!
– Непременно придумают. К примеру, скорострельные пушки и пулемёты. Однако судите сами: броненосец стоит с десяток миллионов рублей, или двадцать-тридцать метрических тонн золота, на нём служит около тысячи человек. И этот корабль легко будет утоплен самолётом, стоимостью в пятнадцать-двадцать тысяч рублей, с экипажем в один-два человека. Даже если при потоплении погибнет пятьдесят самолётов, а таких потерь вряд ли следует ожидать, то жестокая арифметика войны говорит за авиацию.
– Вы так легко размениваете человеческие жизни…
– Только потому, государь, что собираюсь лично вести самолёты в бой.
Повисло молчание.
– И ещё, государь: следует сразу объявить, что самолёты являются оборонительным оружием, в отличие от линейного флота.
– Разве это так?
– В какой-то мере и до некоторых пор. Я очень хочу, чтобы иностранные государства начали в массовом порядке закупать самолёты. В этом случае мы окажемся в первых рядах технического прогресса, и снимем самые вкусные сливки с денежного потока.
– Вкусные сливки с денежного потока… – усмехнулся цесаревич – Хорошо сказано, Пётр Николаевич!
– Благодарю, Александр Александрович. Хотел бы уточнить одну вещь: в течение разговора вы и государь называли предприятия, создаваемые мной моими. Хочу заявить, что это не так. Предприятия есть государственная собственность под моим оперативным управлением. Следовательно, доходы от них должны и будут поступать в казну.
– Благородно. Судя по выкладкам, которые вы представили, доходы с предприятий будут приносить миллионы?
– Одно из направлений к концу года заработает первый миллион чистой прибыли.
– Это радует. И что оно производит?
– Женские гигиенические прокладки.
Император и цесаревич переглянулись и недоумённо засмеялись.
– Напрасно смеётесь, государи мои! Во-первых, pecunia non olet 2 . Деньги не пахнут. Во-вторых, поинтересуйтесь у своих жен, удобны ли эти приспособления, и согласны ли они отказаться от оных, и вы узнаете кое-что новое для себя.
2
Pecunia non olet – Так римский император Веспасиан ответил сыну, когда тот возмутился введением платы за пользование общественным туалетом.
– Неужели эти штучки имеют спрос? – несколько смущенно спросил царь.
– Ещё как имеют! В Петербурге, как мне доложили, ежедневно продаётся до ста сорока коробок прокладок выделки Тихвинской фабрики Сытина. Кроме того, господин Сытин уже открыл две фабрики в Германии, одну в Австро-Венгрии, одну в Англии и пять во Франции, и все они работают на полную мощность. Кстати, машины, которые выделывают прокладки, изготовлены нами же.
– Позвольте, Пётр Николаевич, открытие новых фабрик требует расходов?
– Совершенно справедливо, государь. Потому я сразу и сказал о чистой прибыли: расходы уже покрыты.
– Но прилично ли великому князю заниматься таким делом?
– Именно поэтому им занимается господин Сытин.
– Разумно.
Мы ещё немного поговорили, и я отправился домой.
***
Дома меня ждали очередные три стопки приглашений: первая, самая большая от людей, которых можно проигнорировать, вторая поменьше, от тех, кто важен и бывает нужен, и наконец, самая маленькая – от тех, чьи приглашения игнорировать нельзя. В последней стопочке было всего два приглашения: от графа Николая Павловича Игнатьева, министра внутренних дел, а второе от испанского посланника маркиза де Кампосаградо. Впрочем, посланник любезно предлагал выбор: либо я посещу его, в удобное для меня время, на Малой Морской, дом восемь, либо он сам прибудет ко мне, опять же, когда мне это будет удобно.