Пушинка в урагане
Шрифт:
Граф Игнатьев приглашал меня для «доверительной беседы», но в свой служебный кабинет, значит разговор будет серьёзным. Ну что же, прогуляюсь, узнаю, чего хочет от меня этот непростой человек.
Прогуляюсь… А вот гулять людям моего положения нельзя. Можно ехать в коляске или верхом, иначе тебя никто не поймёт – ни аристократия, ни простонародье: такие уж нынче времена.
С утра посылаю человека предупредить министра о визите, спустя час даю распоряжение закладывать коляску, а сам переодеваюсь для визита, что тоже непросто. Должен отметить, что нынешняя одежда довольно неудобна по сравнению с тем, что я носил в будущем, впрочем, это дело вкуса.
Министр принял меня без малейшей задержки и даже встал, приветствуя меня.
– Добро пожаловать, Пётр Николаевич, благополучно ли добрались?
– Вполне.
Поболтали о всяких пустяках, прежде чем приступить к серьёзному разговору, а я разглядывал своего визави. Высокий, плотный, наверняка физически чрезвычайно сильный мужчина. Взгляд внимательный, несколько исподлобья, в глазах постоянно сверкает искорка юмора. Очевидно министр очень умён. Огромный лоб визуально увеличивается лысиной, а по бокам и сзади довольно длинные прямые волосы, помеченные сединой: граф много служил, причём в очень непростых местах. Нос большой, чуточку обвислый. Кончики усов стрелками смотрят в стороны. Интересный человек. Надо будет впоследствии с ним пообщаться.
– Я хотел с вами обстоятельно поговорить, Пётр Николаевич, – перешел к серьёзному разговору министр – и прошу не встречать мои слова в штыки.
– Внимательно вас слушаю, Николай Павлович.
– С недавних пор вы стали чрезвычайно активны, причём не в тех сферах, где обычно проявляют себя юноши знатных родов.
– Это плохо?
– Это не плохо и не хорошо. Это необычно. Но должен отметить, что ваша активность весьма полезна нашему Отечеству.
– Польщен.
– Петр Николаевич, я не буду спрашивать Вас об источнике Ваших великолепных изобретений. – Ильин со значением посмотрел мне в глаза.
– Простите, а возможность того, что я гениальный изобретатель, Вам кажется невероятной? – уточнил я просто для поддержания разговора.
– Извините великодушно, Пётр Николаевич, но нет. Мы очень внимательно изучили вашу биографию, и до счастливого спасения Вами Государя-императора, за Вами не замечено никаких способностей. Более того: Ваш характер изменился разительно.
– Очень заметно со стороны?
– Это как сказать. На данный факт обратила внимание моя жена. Женщины более чутки, чем мы, мужчины. Судите сами, Пётр Николаевич: ранее дамы едва ли обращали на Вас внимание, а теперь Вы чрезвычайно популярны среди девиц на выданьи и молодых дам.
– Хм… А я и не примечал.
– Вот ещё одно подтверждение моих слов.
– Какое?
– Мальчик, коим были Вы, непременно бы обиделся и смутился от таких слов, а мужчина, что сидит передо мной, принял слова во внимание, и ждёт продолжения.
– Действительно.
– Но разговор не об этом. Ваши опыты воздухоплавания весьма впечатляющи, причём настолько, что ко мне обратился мой знакомец ещё по временам моей миссии в Стамбуле, теперь турецкий посланник. Он желает свести с вами знакомство с тем, чтобы вы организовали публичные полёты в столице Блистательной Порты.
– Это возможно. Передайте его превосходительству, что я с удовольствием посещу Османскую империю, а о времени визита мы можем договориться.
– А ваше путешествие по Европе наделало много шума не только среди публики, но и в дипломатических кругах.
– Вот как?
– Англичане вами недовольны.
– Это не моя проблема, а английская.
– И тут мы подошли к тому, о чём я хочу поговорить. Англичане умеют делать неприятности тем, кем они недовольны.
– Знаю. Именно потому я вожу дружбу с одним из ваших подчинённых.
– Вы имеете в виду штаб-ротмистра Власьева?
– Вот как? Его повысили в звании?
– Сегодня я подписал приказ о производстве в очередной чин группы офицеров. В числе прочих есть и имя Власьева.
– Рад за него. Надеюсь, Андрей Антонович продолжит свою службу у меня?
– Продолжит. Кстати, это ещё одна тема, которую я хотел бы для себя раскрыть: куда делось ваше неприятие жандармов?
– Всё чрезвычайно просто, Николай Павлович: если сравнивать государство с усадьбой, то в нём имеются разные служба и разные служащие. Имеется золотарь, есть сторожа, псари и другие полезные люди. Не будет их, и усадьба моментально завоняет нечистотам, люди в нём тут же начнут болеть и умирать от заразы, а воры беспрепятственно растащат всё состояние. Вы, Николай Павлович, как раз и являете собой всероссийского псаря. Не обижайтесь: баснописец Крылов, в басне «Волк на псарне» с псарём отождествил великого Михаила Илларионовича Кутузова, чем изрядно польстил старому фельдмаршалу. Полицейские и жандармы выполняют тяжёлую и опасную работу по защите государства и очистке его от различных миазмов.
– Хм… Я собирался уговаривать вас принять в свое окружение ещё трех офицеров, и судя по всему вы совершенно не возражаете?
– Не возражаю, если вы расскажете о том, какая перед ними будет поставлена задача.
– Задача чрезвычайно сложная: уберечь вас от покушения.
– Англичане?
– Да. Мой агент сообщил, что некие лица, весьма влиятельные, желают Вам недоброго.
– За что такая немилость?
– Мне неведомо, но подобные сигналы нельзя оставлять без внимания.
«Вот не думал, что старая жаба так огорчится.» – подумал я об английской королеве, вспомнив инцидент с попыткой вручения мне Креста Виктории, а вслух сказал:
– Понимаю. В связи с этим, я должен усилить меры безопасности?
– Так вы согласны? Великолепно! Как я и говорил, к Вам будут прикомандированы три офицера.
– Согласен. Но предупредите этих господ, что они будут в подчинении у Власьева. И всё же, что же я должен предпринять в этой связи?
– По счастью Вы ведёте довольно уединённый образ жизни, а все предприятия, организованные Вами, тщательно охраняются.
– За это прошу поощрить штаб-ротмистра Андрея Антоновича Власьева.
– А вот штаб-ротмистр уверяет, что многие приёмы организации охраны подсказали ему Вы.
– Я рад, что мои советы пригодились.
– Офицеры прибудут к Вам сегодня же. Они освидетельствуют состояние Вашей охраны и составят план, который непременно согласуют с Вами.
– Хорошо, я проведу с ними беседу, и мы договоримся о совместной работе.
Мы ещё немного поболтали о том о сём, и я откланялся. На выходе Андрей, посланный узнать, когда испанский посланник готов меня принять, подал конверт.