Пушкарь. Пенталогия
Шрифт:
Во двор, а затем и в дом прошёл богато одетый муж – правда, одежда запылена изрядно. Видимо – издалека добирался и торопился, потому как даже пыль не стряхнул.
Я предложил гостю сесть. Тот уселся на единственный табурет, оглядел комнату. Видимо, убогая обстановка его разочаровала.
– Неужто здесь лекарь знаменитый живёт? – вырвалось у него.
– Не мой дом – угол снимаю. Так что случилось?
– Из Суздаля мы. Жена у меня приболела. Вот уже с месяц как. И всё хуже да хуже – живот болит. Вырос он у неё. Я уж вначале думал – понесла да по-женски что, однако бабка-повитуха смотрела –
– А далеко ли отсюда?
– Суздальские мы.
Я аж присвистнул.
– Ты что же, друг, на ночь-то приехал?
– Выехал утром, пока добрался да нашёл тебя… Где живёшь-то – не знал, однако язык и до Киева доведёт.
– А как обо мне узнал?
– Люди сказали. Они дурного не скажут. Слухи о твоём умении до нашего города дошли.
– Помогу я тебе в беде твоей. Однако давай вот что. Время уже позднее – ты спать ложись, а завтра с утра и выедем. Ночью только коням ноги на дороге ломать, да и голова свежая мне днём нужна.
– Я не один, и потому мы уж на постоялом дворе переночуем, прислуга да охрана – со мной.
– Тогда жду утром.
Мы попрощались.
Утром я встал пораньше, хозяйка уже яичницу пожарила, да с ветчиною. Поев, я собрал инструменты. Сам оделся да коня взнуздал. А по улице – уже стук копыт да шум.
Открыл ворота, вывел верного Орлика. Мама моя, да тут народу полно – десятка полтора всадников, не меньше. Свита прямо княжеская. А ведь не спросил я вчера фамилию ночного посетителя, да из каких будет – время позднее было. Да и меня больше больная интересовала, чем положение её мужа.
Не прост мужик, самое малое – купец первой руки, а может – и дворянин богатый. Бояре не все зажиточные были, у некоторых кроме звания боярского за душой – ни гроша.
Вчерашний посетитель слез с коня, подошёл, поздоровался уважительно. Хм, обычно богатство и знатность портят человека – ну, посмотрим…
Мы вскочили на коней. Я пристроился рядом – стремя в стремя – с посетителем, поехали. Пока пробирались по пустынным ещё улицам, мужик представился:
– Прости, впопыхах, вчера умаялся я искать тебя, не познакомились мы. Михаил Гладков, по батюшке – Сергеевич. Из купцов мы.
– Кожин, Юрий, лекарь.
– Знаю уже, подсказали добрые люди.
Выехав за город, мы пришпорили коней. Вперёд нас вырвались два молодца и скакали метрах в ста. Случись чего на дороге – упредить успеют. Грамотно охрана организована, не иначе – кто-то из бывших ратников руководит.
Мы гнали быстро, переходя с галопа на рысь и обратно, чтобы дать лошадям отдышаться. А к полудню вдали показались купола многочисленных суздальских храмов. Старый город, и храмы старые, намоленные.
С ходу проехали городские ворота – стражники лишь поприветствовали. Я смекнул про себя – известен и уважаем в городе купец, другого бы непременно остановили.
Попетляв по узким и кривым улочкам, мы подъехали к большому каменному дому. Забор вокруг дома – высокий, каменный, ворота дубовые, по периметру – медью окованы.
Подъехавшие ранее двое охранников уже и ворота распахнули.
Мы спешились, завели коней. Слуги уж было подхватили моего коня под уздцы, да я остановил их. Надо было снять суму с инструментами.
Купец зашёл на крыльцо, и вышколенная прислуга открыла двери, но я остановился, чтобы отряхнуть пыль.
– Пустое. Пошли – почистят…
В сенях мы сбросили на руки слуге кафтаны и поднялись по лестнице вверх, в жилые помещения. Купец шёл быстро – распахнул дверь спальни и жестом пригласил меня подойти к постели больной.
– Пелагея, самонаилучшего лекаря к тебе привёз!
Я поздоровался с женщиной, лежащей на постели, и попросил Михаила:
– Мне бы руки с дороги помыть.
Мы с купцом снова вышли, он сам из кувшина полил мне на руки. Вот теперь можно и больную посмотреть.
Пелагея производила странное впечатление. Лицо, руки, ноги худощавые, но живот огромный, как на последнем месяце беременности – подобен надутому воздушному шару.
– Одышка есть?
– Нет, но ходить живот мешает.
Так может быть и при асците, когда жидкость скапливается в животе, но тогда обычно отекают и ноги. Здесь же и в помине отёков нет. Сколько я её ни расспрашивал, ни осматривал, картина яснее не становилась. Самый худший вариант – атипичное течение болезни. Когда случай рядовой, как из учебника, диагноз ставить легко, и процесс лечения идёт, как правило, по накатанному пути. Но встречаются и нетипичные проявления болезней.
Мне сразу вспомнились два случая, ещё из той, моей прежней жизни.
Женщина жаловалась на боли в области печени, ультразвуковая диагностика ничего существенного не показала, а анализы крови выявили воспаление. Консилиум врачей к единому мнению не пришёл, решили понаблюдать. А вечером, на моём дежурстве, состояние пациентки резко ухудшилось. Пришлось на свой страх и риск оперировать. И что же выяснилось? Длинный аппендикс шёл от слепой кишки вверх, заканчиваясь у жёлчного пузыря. Он и давал сильные болевые ощущения в области в общем-то здоровой печени! Во время операции нагноившийся отросток лопнул при удалении в моих руках. Женщину тогда удалось спасти.
Второй случай тоже казуистический. Молодому парню в драке на дискотеке ударили в ягодицу шилом. Он явился на приём, поскольку ранка подгнаивалась. После чистки ранку заклеили пластырем и, назначив лекарства, отпустили домой. А через трое суток парня в тяжелейшем состоянии доставили в отделение с перитонитом. Оказалось, длинное жало шила прошло через отверстие в костях таза и повредило брюшину, внеся инфекцию. Срочная операция помочь уже не смогла, наступил летальный исход.
Вот и теперь, осмотрев больную, я надолго задумался. Сердце прослушал – ритм правильный, перебоев нет, одышки при ходьбе нет. Вероятнее всего – не сердце причиной. Опухоль в животе не может достичь таких гигантских размеров, больная бы раньше умерла, к тому же при опухолях в терминальной стадии пациенты истощены. Живот не плотный, бугристый, как при опухолях. Чем больше я размышлял, тем больше склонялся к мнению, что в животе – осумкованная жидкость. Единственное, что смущало – размеры. Просто гигантские. У женщины вариантов вылечиться с помощью лечения травами просто нет, надо делать операцию. О чём я со всей откровенностью и сказал купцу, отозвав его в сторонку.