Пушкин в жизни. Спутники Пушкина (сборник)

Вересаев Викентий Викентьевич

– Радость моя, Таня, здорово!

Это был Пушкин: он спустил окно кареты, высунулся и послал Тане рукой поцелуй. Рядом с ним Таня увидела его красавицу-жену в голубой бархатной шубе. Наталья Николаевна глядела на Таню и улыбалась.

В Петербурге

Алексей Николаевич Оленин

(1763–1843)

Президент Академии художеств, директор Публичной библиотеки, археолог. Примыкал к литературной партии Шишкова, был деятельным участником «Беседы любителей российского слова». В хлебосольном доме его собирались, с одной стороны, представители высшей аристократии, с другой – писатели и художники. Постоянными посетителями были Державин, Капнист, Озеров, Крылов, Гнедич, Батюшков, позднее – Жуковский, Вяземский, Пушкин, М. Глинка, Брюллов, Кипренский. Граф

С. С. Уваров вспоминает: «Предметы литературы и искусства оживляли разговор; совершенная свобода в обращении, непринужденная откровенность, добродушный прием хозяев давали этому кругу что-то патриархальное, семейное. Сюда обыкновенно привозились все литературные и художественные новости. Политика не составляла главного предмета разговора, она всегда уступала место литературе». Летом собирались на даче Е. М. Олениной в Приютине, недалеко от Петербурга, за Пороховыми заводами. Дача отличалась прекрасным местоположением; барский дом стоял над самой рекой и прудом, окаймленным дремучими лесами. Гостей всегда было множество; держалось семнадцать коров, а сливок никогда не хватало. Гостить у Олениных было очень привольно: каждому отводилась особая комната, давалось все необходимое, и затем объявляли: в десять часов утра пьют чай, в двенадцать – завтрак, в четыре – обед, в шесть часов полдничают, в девять – вечерний чай; к еде гости созывались ударом в колокол. В остальное время дня и ночи каждый мог заниматься чем угодно: гулять, ездить верхом, стрелять в лесу из ружей, пистолетов и из лука, причем Оленин показывал, как нужно натягивать тетиву. В карты играли только в исключительных случаях. В большом ходу была игра в шарады, которая, при даровитости участников, являлась очень интересной; особенно уморителен был в этой игре Крылов, когда он изображал героев своих басен.

Оленин был очень маленького роста, горбатый, седой как лунь, веселый, подвижный. Был, по выражению Вигеля, «искателен в сильных при дворе и чрезвычайно уступчив в сношениях с ними». Когда служивший под его начальством в Публичной библиотеке Дельвиг съездил в Михайловское на свидание с опальным Пушкиным, Оленин уволил Дельвига от должности. Свербеев рассказывает: «Оленин, человек по учености и человек по росту и характеру, имел солидное классическое образование, был знаток древностей и археологические свои знания с умением и вкусом распространял на художества и поэзию. Им было написано множество статей о разных ученых предметах. Несмотря на свою серьезную ученость и художественный вкус, он был сановником уклончивым, искательным. В звании государственного секретаря он был послушным орудием Аракчеева». Однажды на конференции Академии художеств Оленин предложил избрать Аракчеева почетным членом. Тогда известный масон Лабзин спросил о причине такого странного предложения. Оленин смутился и ответил:

– Потому что граф Алексей Андреевич ближе всех к государю.

– В таком случае, – заявил Лабзин, – я имею честь предложить почтенному собранию избрать в наши члены Илью Ивановича Байкова, лейб-кучера его императорского величества, ибо никто, согласитесь со мной, не бывает так близко к его величеству, как он.

Лабзин был за это выслан на жительство в Симбирск. Оленин носил странный, смешной мундир ополченца 1812 г., в угодность государю, который жаловал более военных, чем штатских. Видеть маленькую фигурку в течение двадцати лет в этой одежде, столь мало приличной государственному секретарю, а тем более президенту Академии художеств, было тем более странно и смешно, что Оленин в Отечественную войну и не имел случая, а может быть, и желания понюхать пороху.

Елизавета Марковна Оленина

(1768–1838)

Жена А. Н. Оленина, рожденная Полторацкая, тетка А. П. Керн. Вигель о ней: «Эта умная женщина исполнена доброжелательства ко всем; но в изъявлении его некоторая преувеличенность заставляла иных весьма несправедливо сомневаться в ее искренности. Любовь к общежитию побеждала в Елизавете Марковне самые телесные страдания, коим так часто была она подвержена. Часто, лежа на широком диване, окруженная посетителями, видимо мучаясь, умела она улыбаться гостям. Ей хотелось, чтобы все у нее были веселы и довольны. Ни в каких хозяевах нельзя было найти столько образованной приветливости. Искусно сочетались все приятности европейской жизни с простотой русской старины». «Добрая Элиза», – называл ее Батюшков.

Анна Алексеевна Оленина

(1808–1888)

Дочь предыдущих. Выросла в блестящем кругу писателей и артистов, собиравшихся в доме Олениных. Семнадцати лет назначена фрейлиной. При дворе считалась одной из выдающихся

красавиц, выделялась, кроме того, блестящим, игривым умом и особенной любовью ко всему изящному. Была небольшого роста, с золотисто-русыми волосами. О глазах ее Пушкин писал:

Какой задумчивый в них гений,И сколько детской простоты,И сколько томных выражений,И сколько неги и мечты!..Потупит их с улыбкой Леля, –В них скромных граций торжество;Поднимет, – ангел РафаэляТак созерцает божество!

В 1828 г. Пушкин увлекался Олениной. Весной он почти ежедневно встречался с ней в Летнем саду, куда ходил гулять с Вяземским и Плетневым. Если ее не было, он искал ее по всему саду, кидался к Вяземскому или Плетневу и жалобным голосом повторял стих из трагедии Озерова:

Где Бренский? Я Бренского не вижу!

В мае месяце Пушкин с Вяземским и Мицкевичем гостили в Приютине. Комары всех изводили. Вяземский приходил в неистовство. Мицкевич говорил, что это кровавый день, а Пушкин, весь в прыщах, осаждаемый комарами, нежно восклицал:

– Сладко!

В пушкинских черновых тетрадях того времени беспрестанно встречается анаграмма имени и фамилии Олениной: Aninela, Etenna. Раз даже встречается густо зачеркнутая запись: «Annett Pouchkine». Писал о ней много стихов. Однажды Оленина нечаянно сказала Пушкину «ты». В следующее свое посещение Пушкин привез ей стихи:

Пустое вы сердечным тыОна, обмолвясь, заменилаИ все счастливые мечтыВ душе влюбленной возбудила,Пред ней задумчиво стою,Свести очей с нее нет силы;И говорю ей: как вы милы!И мыслю: как тебя люблю!

Однако увлечение Пушкина Олениной не было особенно сильным и носило больше эстетический характер. Вяземский писал жене: «Пушкин думает и хочет дать думать девице Олениной и другим, что он в нее влюблен, и играет ревнивого». В другом письме к ней же, после посещения Приютина: «…там нашли мы и Пушкина с его любовными гримасами». Одновременно Пушкин ухаживал в Петербурге за А. О. Россет и А. Ф. Закревской. Уехав в деревню, он писал о Нетти Вульф, что летает за ней сердцем и для нее забывает и Оленину, и Россет.

Легкость увлечения Пушкина Олениной не помешала ему, однако, в начале 1829 г. посвататься за нее. Но, по настоянию ее матери, Елизаветы Марковны, Пушкину было отказано, – по словам Бартенева, в связи с недавно закончившимся делом о «Гавриилиаде». По другим сведениям, согласие Пушкину было дано. Старик Оленин созвал на обед родных и приятелей, чтобы за шампанским объявить о помолвке дочери. Гости собрались, но жених не явился. Оленин долго ждал Пушкина и наконец предложил гостям сесть за стол без него. Пушкин приехал после обеда, довольно поздно. Оленин взял его под руку и повел в кабинет для объяснений. Свадьба расстроилась.

В 1842 г. тридцати двух лет, Оленина вышла замуж за офицера, лейб-гусара Ф. А. Андро, побочного сына бывшего одесского генерал-губернатора графа Андро Ланжерона. Больше сорока лет прожила в Варшаве, где муж ее служил – сначала адъютантом Паскевича, потом варшавским президентом. Умерла в глубокой старости.

Александра Осиповна Россет-Смирнова

(1809–1882)

Отец ее, Осип Иванович Россет, был французский эмигрант, служил комендантом одесского порта. Мать, Надежда Ивановна Лорер, сестра декабриста Н. И. Лорера, была по отцу тоже француженка, по матери грузинка из рода князей Цициановых. Отец умер, когда девочке было пять лет, мать вторично вышла замуж за генерала И. К. Арнольди, человека грубого и жестокого. Девочку поместили в Екатерининский институт в Петербурге, а четырех ее братьев, младше ее, – в Пажеский корпус. Мать умерла через год после поступления девочки в институт, она осталась круглой сиротой. Попечение о ней перешло к императрице Марии Федоровне. В институте русскую литературу преподавал П. А. Плетнев, он привил маленькой Россет любовь к ней. Семнадцати лет Александра Осиповна окончила институт с вензелем и была назначена фрейлиной к императрице Марии Федоровне, а в 1828 г., после ее смерти, – к императрице Александре Федоровне, жене Николая.