Пусть этот круг не разорвется…

Тэйлор Милдред

Умело прикидываясь, Джереми рассказал им, что проходил мимо и увидел в машине избитого мистера Фарнсуорта. Как Джереми и предполагал, Саттоны вопросов задавать не стали. Миссис Саттон приподняла веки мистера Фарнсуорта и сказала мужу, что надо срочно отвезти его к доктору Крэндону в Стробери. Мистер Саттон позвал на помощь двоих своих старших сыновей и, еще раз передвинув мистера Фарнсуорта на переднее сиденье для пассажира, сам сел за баранку, а сын поехал за ним следом в пикапе. Миссис Саттон и Джереми какое-то время глядели им вслед, потом миссис Саттон повернулась и пошла к дому, а Джереми вышел на дорогу.

Стейси, Кристофер-Джон, Малыш

и я пробирались вдоль опушки леса, пока не убедились, что от дома Саттонов нас не видно, и тогда уже присоединились к Джереми и шли вместе с ним до перекрестка. Там он повернул назад к дому, а мы направились к школе Грэйт Фейс.

Когда вечером мы рассказали о том, что случилось, все встревожились, думая о последствиях, какие возникнут, если мистер Фарнсуорт умрет, и о нашем участии в оказании ему помощи. Мы давно уже ушли делать уроки, а из кухни через закрытую дверь все еще доносились приглушенные голоса взрослых. Наконец мы услышали, как дверь из кухни на веранду открылась и оттуда донесся разговор папы, дяди Хэммера и мистера Моррисона, идущих к сараю. Мы ждали, что сейчас к нам войдут Ба, мама и Бад, но напрасно. И мы постарались сосредоточиться на уроках нашей последней недели в школе.

– Вы только посмотрите, какие у нас старательные ученики! – воскликнул дядя Хэммер, входя к нам через боковую дверь.

Улыбаясь, он прошел мимо нашего стола для занятий, потом наклонился и поднял что-то с пола. Он собрался уже положить находку на стол, как вдруг заметил, что это же фотография Джереми. Он пригляделся, прочитал надпись на обороте и посмотрел на меня в упор.

– Здесь стоит твое имя, – сказал он.

Мне вдруг стало сильно не по себе.

Глаза у него сузились.

– К чему у тебя карточка белого мальчика?

– Мне… мне… – Сердце так и стучало у меня в груди. – Он сам дал мне ее.

– Он сам дал ее тебе? Зачем?

Голос дяди Хэммера звучал тихо, спокойно, но меня охватил страх. Я уже видела его в таком состоянии и знала, какая бешеная ярость скрывается за этим спокойствием. Я всегда боялась его ярости, боялась, что она обрушится когда-нибудь на меня. И сейчас только смотрела на него, не в силах произнести ни слова.

– Просто дал ей, и все. (Я с благодарностью молча посмотрела на Стейси, радуясь, что он спас меня.) Он и мне дал такую же… Хотел проявить к нам дружеские чувства, ничего плохого.

– Ничего плохого? – повторил дядя Хэммер чуть слышно.

Он перевернул карточку Джереми и, не говоря ни слова, уставился на нее. Кристофер-Джон и Малыш перевели взгляд с меня на него, ожидая взрыва.

– И ты позволяешь белому мальчишке дарить своей сестре свою фотографию и спокойно заявляешь тут мне, что ничего плохого в этом нет?

Стейси бросил на меня беспокойный взгляд и уверенно встретился глазами с дядей Хэммером.

– Дядя Хэммер, Джереми, когда только вернулся домой из Джексона, был очень рад встретиться с нами. И с собой у него как раз было несколько его фотографий, вот и все. Он… он не такой, как большинство молодых белых в нашем округе, он…

Дядя Хэммер вскинул правую руку, и Стейси остановился. Я поняла, что этим движением дядя Хэммер попытался как бы взять под контроль свой гнев. И еще я поняла, что, защищая меня и Джереми, Стейси принял главный удар на себя.

Некоторое время дядя Хэммер молчал. Мы ждали. Когда же он снова заговорил, его слова, обращенные к нам, дышали гневом:

– Стейси, тебе скоро стукнет четырнадцать. Это не так уж много, но достаточно, чтобы понимать, как обстоят дела в нашем мире. Если ты этого еще не знаешь, тебе стоит как можно скорее понять, что белым мужчинам нужно от черных женщин. Ты сам наблюдал в эту субботу, как два белых парня увивались вокруг дочки Питерса. Будь она моей дочкой, я бы порол ее до тех пор, пока она не научилась бы думать дважды, прежде чем в другой раз красоваться перед белыми парнями. Если родители ее быстренько не образумят, обязательно начнутся неприятности, никогда такие истории до добра не доводят. Я б лучше увидел Кэсси мертвой, чем позволил ей связаться с одним из этих белых.

Кровь бросилась мне в лицо. Тишина, наступившая в комнате, ударила меня по барабанным перепонкам. Мне стало нехорошо. Я выбежала из комнаты. Однако дядя Хэммер еще не кончил:

– Вы только оглянитесь – и увидите, как они относятся к нашим женщинам и как к своим, белым. Они считают, что всем мужчинам от их женщин нужно только одно. И если цветной мужчина посмеет лишь взглянуть на их женщину, белые тут же начинают разговор о суде Линча. Если у цветного мужчины найдут фотографию белой девушки, вот хотя бы как Кэсси получила от белого мальчишки, ему не долго жить на свете. Приведу вам пример. Когда мне было лет четырнадцать, возле Смеллингс Крика жил цветной парень, которого и я, и ваш папа хорошо знали. Он гулял с белой девушкой. И вот свора белых заявилась как-то ночью к нему домой и избила, искалечила его. – Дядя Хэммер посмотрел каждому из нас прямо в глаза. – Я знаю, тяжело это принять. Жестоко и противно говорить об этом. Но чем скорее вы усвоите, как обстоят дела здесь, у нас, тем легче будет вам жить. Кэсси, ты должна относиться с уважением и к самой себе, и к своей семье, и к своему народу. И вы, мальчики, всегда уважайте наших женщин и берегите свою сестру. Понятно я говорю?

Мы были слишком потрясены, чтобы сразу ответить.

– Что вы сказали?

– Да, сэр, – ответил Стейси.

И все тут же повторили за ним, хотя Кристофер-Джон и Малыш мало что поняли, разве то, что дядя Хэммер сильно сердит.

Дядя Хэммер кивнул и пошел через комнату. Как раз в это время из кухни к нам вошла мама, а за ней племянник Бад.

– Хэммер, я услышала твой голос здесь, – сказала она. – Видишь ли, у меня к тебе есть просьба… – Тут она остановилась, заметив нас. – Что здесь происходит?

Дядя Хэммер махнул рукой в сторону Бада:

– Бог ты мой, что б ты ни надумал делать, только не будь дураком, не лей слез по какой-то там белой…

– Хэммер!

– Все в порядке, все в порядке, Мэри, – сказал Бад. – Я… – Он запнулся. – Господи, он прав. Поверь, я тоже считаю, что он прав. – И, встретив жесткий взгляд дяди Хэммера, Бад, как побитый, вернулся на кухню.

– Ты не должен был так говорить, Хэммер, – упрекнула его мама, в ее голосе звучало откровенное недовольство. – Бад – член нашей семьи.

Дядя Хэммер оглянулся на дверь, ведущую в столовую.

– Пусть будет так, член семьи, но, Мэри, это еще не значит, что он не может свалять дурака.

Он отвернулся от нее, прошел через всю комнату к очагу и без колебаний бросил карточку Джереми в огонь. Я и мальчики смотрели, как она горит.

7

– Дождь как будто кончился.

Я обернулась к папе, он поднялся по ступенькам на веранду, подошел к качелям и сел рядом со мной. Но сначала поправил у качелей цепи, чтобы меньше скрипели. Потом поглядел на меня.