Пусть поднимется ветер
Шрифт:
Хочу сказать ей, что смогу справиться, но не уверен в этом. В голове всплывают воспоминания о кровавой резне нашей последней битвы и мертвом Буреносце на складе и...
Не думай об этом.
Ноги начинают дрожать, когда из последнего вентиляционного отверстия появляется ужасающий Буреносец.
Тот слишком высоко, чтобы разглядеть поподробнее, но могу сказать, что он покрыт кровью.
Не могу разобрать слова, которые он выкрикивает, а затем показывается другой Буреносец.
Солана начинает бормотать команду, и я умоляю Западного подсказать что-нибудь полезное. Но как только Буреносцы приближаются, я замечаю, что покрытый кровью - это парень с длинными светлыми волосами. А второй...
– Солана, ОСТАНОВИСЬ!
Я сильно встряхиваю ее, когда она выпускает порывы, соскользнувшие с рук, при приземлении едва не попав по двум фигурам.
– Почему ты...
Солана не договаривает вопрос, по лучше разглядев «Буреносцев».
Тем временем пять миллионов эмоций вели грандиозную войну за Самое Правильное Чувство, а я спрашиваю:
– Одри?
Глава 28. ОДРИ
Вейн даже не смотрит на меня.
Он посмотрел, когда произнес мое имя. Но потом он перевел взгляд на Гаса, и больше ни на что не смотрел.
Я не могу винить его... даже я не привыкла к измененной внешности Гаса.
Но каждый кусочек моего существа кричит:
«Почему он не смотрит на меня?».
Тот первый быстрый взгляд... эти краткие секунды.
Этого не достаточно.
Есть тяга, как новая, так и знакомая. Жар и холод. Ужасающая и волнующая.
Я хочу, чтобы он увидел меня. Заговорил со мной. Коснулся меня.
Но я также хочу убежать.
Я не готова... ни к чему из этого.
Вейн откашливается, он все еще сосредоточен на Гасе:
– Гас, я...
Его голос ломается.
– Все хорошо, - говорит ему Гас, хромая ближе.
– Это не так.
– Вейн вытирает глаза рукой.
– Ты... я не могу...
– Я знаю, - говорит ему Гас.
– Но все заживет. Не беспокойся об этом, ладно?
– Не могу поверить, что ты утешаешь меня.
– Вейн трясет головой и проводит руками по волосам.
– Прости... я не знаю, как сделать это.
Он смахивает слезы, когда, наконец, поворачивается ко мне, поймав мой взгляд всего на несколько секунд прежде, чем переместить все внимание к моему носу.
Его сфокусированный взгляд помогает мне понять, чего он действительно избегает.
– Я в порядке, - обещаю я.
– Всего пара царапин и ушибов.
– Западный защищал ее, - добавляет Гас.
Выражение лицо Вейна становится таким душераздирающе нежным:
– У тебя все еще есть щит?
– Да, - говорит Гас, когда забываю, что это я должна ответить.
– Ветры сделали кое-какие удивительные вещи... но мы доберемся до этого позже. Вы знаете, где Буреносцы?
Вейн качает головой:
– Мы едва с кем-то сталкивались. Что у вас?
– Мы видели парочку, но не столько, сколько должны были, - говорит Гас, - таким образом, я вполне уверен, они где-то устраивают засаду.
– Звучит верно, - бормочет Вейн.
– А как вы выбрались из камеры?
– спрашивает Солана.
– Это своего рода длинная история, - говорит Гас.
– Прямо сейчас, мы должны продолжать двигаться.
– Да, - соглашается Вейн.
– Но сначала, мы должны остановить турбину, - напоминает ему Солана.
Она объясняет их план саботажа, и это на самом деле умная игра. Я ненавижу себя за то, что не я придумал его... и я ненавижу себя еще больше за то, что впиваюсь взглядом в ее крошечное платье и солнечные волосы.
Она рисковала своей жизнью, чтобы помочь нам... это должно быть моим единственным сосредоточением. Но я не могу выдержать то, как она продолжает использовать слово «мы»”, как она описывает, как она и Вейн прокрались в крепость через секретный тоннель.
Горький, неблагоразумный гнев омрачает мои мысли, пожирая за несколько секунд до того, как я буду помнить что-то фактически важное.
– Разве моя мать не была с вами? Я слышала, как Райден произнес ее имя.
Беспокойство в голосе удивляет меня... как и облегчение, когда Вейн говорит, что она все еще жива.
– Астон волновался, что они в конце предадут нас, если встретятся с Райденом, - объясняет он.
– Таким образом, они устроили отвлечение, чтобы помочь нам прокрасться внутрь, и теперь они, вероятно, на пути назад к его пещере.
– Астон помог тебе?
– спрашиваю я.
Гас выбирает более умный вопрос:
– Откуда тебе знать, что они не предают нас прямо сейчас?
– Я не знаю, - признает Вейн.
– Но... иногда надо доверять людям.
Беглый взгляд на него и Солану пробивают мои внутренности иглами.
Я стараюсь слушать, как они обсуждают идеи о том, как устроить саботаж с турбиной, но трудно сосредоточиться, когда я стою так близко к Вейну.
Каждое подергивание, каждое мерцание, каждый украденный взгляд, что он дает мне. Я не могу сдержаться и изучаю их, ища ответы... и я даже не знаю, какие вопросы задавать.
Слова не складываются в моем уме. Только чувства.
Так много чувств.
Слишком много чувств.
– Ты не будем делать это, по-твоему!
– рявкает Вейн, привлекая мое внимание.
– А как это?
– спрашивает Гас.
– Это... долгая история, - говорит Вейн.
– Добавь к списку вещей, о которых мы должны поговорить, если выберемся отсюда.
– О, мы выберемся отсюда, - говорит Гас.
– Предоставь это мне, с твоим Западным... и другими ветрами... я разорву это на кусочки.