Пусть поднимется ветер
Шрифт:
Я не могу решить, что чувствовать от ее сарказма, кроме того, что тону в иронии, так как непостоянный эгоизм моей матери привел ее к более безопасному пути.
– И ты действительно не представляешь, что это было?
– спрашивает Вейн.
– Какие-нибудь предположения?
Моя мать изучает руки:
– Как я и сказала, я не интересовалась... хотя действительно подозревала, что это имело какое-то отношение к его семье. Он сказал мне, что оба его родителя мертвы, и он никогда не грустил по этому поводу...
– Свисток-вертушку?
– перебивает Вейн.
– Это детская игрушка. Райден всегда носил его на цепочке на шее. Я предположила, что его родители подарили его ему...
– Ты имеешь в виду это?
– спрашивает вейн, залезая в карман и доставая маленький, серебряный инструмент, висящий среди нескольких крылатых украшений для волос.
Мама широко распахивает глаза:
– Откуда это у тебя?
– Он висел над кроватью Райдена в Брезенгарде. Я взял его, чтобы взбесить, так он будет знать, что я был в его комнате, трогал его вещи. Но ты говоришь, что это важно?
– Вероятно так. Он никогда не говорил мне, почему. Самое большее, что он говорил, это помогает ему вспомнить. И, как я сказала вам, я не хотела задавать вопросы.
Губы Вейна складываются в холодную ухмылку:
– Думаю, теперь я знаю, что с этим делать. Я раздавлю его прямо у него на глазах.
– Интересно, знает ли Оз, что-нибудь больше о нем, - говорю я, главным образом себе.
– Он и Райден были близки, когда вместе служили в Силах Бури.
– Ну, ты сможешь спросить его...
– моя мать закрывает глаза - ... прямо сейчас.
Едва слово слетает с ее губ, когда десятки Сил Бурь падают с неба, формируя круг вокруг нас, угрожающе поднимая ветрорезы.
Глава 41. ВЕЙН
Кажется, моя армия не рада меня видеть.
Не думаю, что могу их винить, учитывая то, что я бросил их и сбежал.
Но все еще можно надеяться, что они будут хоть немного доверять мне за то, что вызволил Одри из крепости Райдена.
Во всяком случае, опекунов больше, чем я ожидал. Их около пятидесяти, и все они сильны, здоровы и вооружены.
Но было бы лучше, если бы это оружие... ну, вы знаете... не было направлено в мою голову.
– Спасибо, что пришли, - говорю я, улыбаясь им в стиле «не-нужно-на-меня-нападать».
Оз не обращает внимания на слова и начинает разговор с самого неподходящего вопроса:
– Где Гас?
Я прочищаю горло:
– Он... хм...
Господи, похоже, я не в силах это произнести.
Они друзья Гаса. Тренировались и сражались вместе с ним, и знали его дольше, чем я.
Оз догадывается, о чем говорит мое молчание, и поднимает взгляд к небу.
Когда остальные Силы Бури поступают так же, я понимаю, что они провожают его минутой
Я делаю то же и удивляюсь, что слышу. Никогда раньше не слышал Эхо и воображал его совсем не таким. Я всегда думал, что оно должно быть последними отголосками голоса человека, прощающегося в последний раз. Но оно больше похоже на... его душу, слившуюся с песней.
– Как он умер?
– шепчет Оз, вытирая глаза.
Я едва могу говорить:
– Самоубийственный порыв.
Термин вызывает неоднозначную реакцию, и только некоторые Силы Бури имеют о нем представление. Оз объясняет остальным, и один из незнакомых мне Сил Бури делает шаг вперед.
– Это значит, что ты почти освободил его?
– спрашивает он.
Я замечаю, что он мой ровесник и, по всей вероятности, дружил с Гасом.
– Мы освободили его, - говорю я.
– И почти оторвались от преследования Буреносцев. А потом...
Бедного парня, судя по виду, словно толкнули в грудь.
– Что насчет тебя?
– спрашивает Оз Одри.
– Кажется, ты невредима.
Лучше бы мне почудилась разочарованность его тона, иначе придется стереть его с лица земли.
– Есть незначительные травмы, - отвечает она, потирая правое плечо.
– Чаще всего Райден пытал Гаса, чтобы сломить меня.
– У него получилось?
– Спрашивает Оз.
– Нет, конечно, - огрызается она.
– Хотя Гас заслуживает все уважение мира. Он вытерпел больше, чем доведется любому из нас.
Я замечаю, что она не упомянула Западный прорыв.
Наверное, это к лучшему... особенно когда Оз обращается ко мне:
– Я предполагаю, вы двое уже восстановили связь?
Дааааааааааааааа... как я должен ответить?
Мы почти это сделали, но я побоялся, что она не готова... а еще, возможно, у нее появились какие-то чувства к Гасу... поэтому я не дал связи случиться, и теперь, вероятнее всего, я ней противен?
Даже ответ «еще нет» кажется слишком самонадеянным.
Поэтому мне хочется обнять Астона, когда он говорит откуда-то за пределами круга опекунов:
– С каких это пор Силы Бури интересуются романами подростков?
Опекуны разворачиваются и расступаются, чтобы Астон мог пройти.
– Это, в самом деле, ты?
– шепчет Оз.
– Во плоти, - соглашается Астон.
– Ну... в большей степени.
– Он опускает капюшон, и все на шаг отступают.
– Если вы думаете, что это плохо, то не захотите, чтобы я снял плащ.
Он взмахивает руками, и воздух свистит в отверстиях в ладонях.
Все Силы Бури морщатся и вздрагивают.
– Теперь вы видите, почему я оставался в стороне, - говорит им Астон.
– А еще...
– Он сосредотачивается на поврежденных пальцах.
– Я дал Райдену найти свою слабость.