Пустошь 1 (1)
Шрифт:
Бэстия лежала на кровати, любовно поглаживая персидскую подушечку. Эту кровать по частям они вынесли из дворца персидского шаха и долго-долго бежали по вырытым под замком тоннелям, унося свои ноги от шахской охраны. Тогда её бригада не насчитывала и десятка человек, и кровать была тяжела.
Бэстия медленно вела пальцем по узору на подушечке, сосредоточившись только на нём, – девушка-массажист массировала ей колени, продвигаясь всё выше и выше.
– Нэл, дорогая, переходи к спине, – Бэстия не могла позволить себе слабость.
Она перевернулась на живот и расслабилась. Там уже можно было не опасаться умелых пальчиков этой хитрой мулатки. Бэстия услышала, как девушка недовольно фыркнула. Эту тёмненькую массажистку она
А теперь она расслаблялась под мягким нажимом хрупких рук и думала о том, что кое-кому уже давно было пора прийти. Этого кое-кого она не видела уже с самого утра, занятая обустройством лагеря. Вечером он обязан быть у неё. Но его не было, и это приводило её в довольно-таки сильное раздражение. Даже массаж полностью не успокаивал. Поэтому она отпустила Нэл, ещё раз недовольно фыркнувшую, и поднялась с подушек.
Бэстия сделала колесо, после встала на руки и прошлась, виляя бёдрами, чтобы возбуждение равномерно распределилось по организму. Бэстия, имея в предках известного в узких кругах Голиафа, организм имела обширный. Чтобы его лучше было видно, она встала к зеркалу. Это зеркало, в отличие от многих вещей, она купила сама на рынке в Непалуе. Зеркало, громоздкое и уродливое, заставляло многих смотрящихся в него, брезгливо морщиться. Но Бэстия отчего-то питала к нему самые тёплые чувства. Возможно оттого, что приобрела это чудовище законным путём. Бэстия торчала посреди палатки, подставляя отражению блестящее от массажного масла тело. Оно бы считалось идеальным, если бы не его габариты. Раньше, в юности, Бэстия частенько проклинала свою прабабку, связавшуюся с таким не по ней крупным мужчиной, по наследственной линии подарившем Бэстии увеличенные размеры. После она привыкла к себе, тем более что большую часть своей жизни проводила в подземных ходах.
От нечего делать Бэстия сорок три раза отжалась от пола и села делать себе педикюр. Обладая выработанной гибкостью, она склонялась всем корпусом к каждому пальчику и высматривала непростительные неровности на ногтях. К своим ступням она не подпускала никого, несмотря на то, что маникюр ей могли делать хоть слепые монашки. Наверное, это оттого, что многим легче было смотреть ей на ноги, нежели задирать голову, чтобы разглядеть лицо. Люди вообще чаще смотрят в пол, потому что это легче, или потому что боятся вступить в неожиданность, или споткнуться и глупо выглядеть, не задумываясь о том, как глупо выглядят они с головой, постоянно опущенной вниз в поисках препятствий.
Обработав один ноготок, Бэстия выпрямилась и с тоской огляделась – полог входа в палатку так и не шелохнулся. Немедленно рассердившись на себя за этот тоскливый взгляд, она плюнула в урну, стоящую в дальнем углу и не попала. Плевок сполз по стенке палатки. Бэстия коротко рыкнула от недовольства и склонилась к следующему пальцу.
Вечерело. Свист сделал ещё шаг по направлению к лагерю. Не стоит спешить, когда приближаешься к месту сбора предвестников апокалипсиса. Из времени, оставшегося до конца света, вполне можно было занять несколько часов на выяснение обстоятельств. Каждый шаг Свист сопровождал рядом определённых заклинаний, потому что дьявол кроется в мелочах. Забудешь прошептать два-три слова над собственным следом – потом никогда не выберешься обратно, демонское отродье всё тебе перепутает – и следы, и мысли. Ступишь не в том ритме – и сожрут с потрохами. Не подпрыгнешь на одной ноге раз, на другой – три, задерживая дыхание – пропадай твоя душа. А как мог Свист руководить остатками глупого человечества без души? Поэтому каждое движение, перед тем как быть сделанным, тщательно продумывалось. Это на родной территории поселения можно было рассчитывать на одно слабенькое заклинание, между барханов Пустоши можно было обойтись двумя-тремя защитными. Но около лагеря так называемых «из-подов» (ха-ха, неразумные поселенцы!) нужно было не то, что ухо, все придатки держать востро! Свист ещё раз сосредоточенно повращал глазами и щёлкнул себя по носу. Перед глазами опять всплыл образ Марселя, даже в плавящем климате Пустоши облаченного в чёрный закрытый комбинезон. Свист помахал руками перед лицом – в следующий раз щёлкать по носу нужно слабее. Но этот щелчок прибавил ему безрассудной храбрости, и Свист, молодецки поправив колпак, сделал ещё один шаг, покидая укрытие бархана.
Члены бригады Бэстии Клик, та самая десятка, основной костяк, сидели на подстилках вокруг аккуратно огороженного костра и курили маленькие горькие сигаретки биди. Этими сигаретками уже который год их угощала девушка Айра, попавшая в бригаду во время поисков пустот в Динии. У неё был талант. Почти в любой точке мира, где бригада ни оказывалась, Айра всегда отыскивала нужные травки и ингредиенты, особым образом засушивала и скручивала.
– Айра, подкинь ещё сигаретку, Синий приближается.
– В этой дурной пустоши ничего не растёт, – проворчала Айра, доставая из поясной сумки биди и передавая её подошедшему Синему. – Последние запасы тратим. Больше не будет, пока не выберемся отсюда.
– Чем тебе эта Пустошь не угодила? Место как место – не хуже, не лучше. Здесь хотя бы спокойно, – обратился Синий к Айре, прикуривая от костра.
– Нехорошее спокойствие. Да ещё эта деревенька. Хоть бы один поинтересоваться пришёл. Мы здесь уже три дня. Ну делегации какая-нибудь во главе со старостой деревни. Одно только слово какое – Пустошь. Тоска слышится.
Полович, прищуривая глаза от дыма, язвительно спросил:
– Тебе новорождённых воплей не хватает?
В Динии Айра работала в роддоме в две смены, ежедневно принимая по нескольку десятков детей, которыми иногда приторговывала – часто случалось принимать близняшек или тройняшек. Айра, повинуясь своей собственной логике, рассуждала, что семье будет трудно прокормить сразу двоих, а то и троих детей, и поэтому вела так называемое «перераспределение» младенцев. Но однажды отлаженная система дала сбой, Айрино «перераспределение» было раскрыто, и ей пришлось в буквальном смысле бежать. В процессе бега, спасаясь от местной полиции, Айра прыгнула в яму в земле и попала в тщательно копаемый Бэстией тоннель, а через пару часов объяснений и просьб и в тщательно формируемую бригаду Бэстии.
– Представь себе хватает. Твоих, – Айра прошлое не скрывала, но вот болтать о нём не считала нужным. – Айра, дай сигаретку, Айра, дай сигаретку, – передразнила она. – А нет больше сигареток. И делать их не из чего. Разве что только по местным огородам лазить. А здесь, – она ткнула пальцем в землю, – ничего нет, только камни эти дурные. И песок. А из песка какие биди? Ты их курить будешь? Я вот – нет. Благодарю покорно. Один дым в голове от них и никакого удовольствия.
– Ты и из песка их делаешь? – Синий был действительно удивлён.
– Да какие это биди, – повторила Айра. – Я же говорю – дым один.
Все помолчали, стараясь растянуть последний горьковатый дурман как можно на дольше. Они уже лет восемь как почти каждый вечер курили одной компанией из десяти человек, расслабляясь в лёгком дыму биди и медленных разговоров. Около десяти лет назад Бэстия начала формировать бригаду искателей, устав от бесконечных переходов в компании только самой себя. Так она заполучила в сотрудников своей конторки и Синего, и Половича и всех остальных. Десятой зачисленной была Айра. Обнаружив вокруг себя десятерых, Бэстия прекратила набор, и несколько лет бригада оставалась закрытой для всех остальных желающих. После семи лет она снова открылась по неизвестным причинам и начала наполняться новыми людьми. Бэстия среди прочих набрала ещё и что-то похожее на технический персонал. Они ставили палатки, убирали территорию, переносили и устанавливали оборудование; был даже повар, намного облегчивший жизнь бригаде.