Пустота
Шрифт:
– Ты здесь?
И:
– Тебе нравится, правда? Ты же говорил, тебе нравится!
Эрратическое пятилетнее странствие по пригородам и спальникам Южного Лондона, стартовав после смерти Тима Уотермена и ускорившись, когда Марни покинула родительский дом, теперь окончилось. События этого дня послужили достаточным свидетельством. Ничего не разрешилось. Она по-прежнему бессильна была вспомнить, что случилось много лет назад, в тот вечер, когда Майкл доверил ей жесткий диск. Она постояла в спальне у окна, копаясь в сумочке. В саду фруктовые деревья облек тонкий туман с реки. Наконец, отыскав диск, она поднесла титановый футлярчик к уху, словно в ожидании словесных указаний.
– О Майкл, я же знаю, ты здесь. Ну почему ты не вернешься, не придешь мне на помощь?
Ответа не последовало, если не считать новых величественных безмолвных языков пламени вокруг беседки перед Анной, непроглядно черной на
17
Коррелированные состояния
Когда Тракт Кефаучи стал расширяться – это впоследствии окрестили Явлением, – его фрагменты пали на землю по всем мирам Пляжа. Зоны Явления появлялись везде, от пустынь и полярных ледников до дна морского, но зачастую вблизи городов.
Сборочные верфи аномалий – зоны, где физика словно бы забывала о собственных законах. Они расширялись, вытесняя реальность по периметру туманов, галлюцинаций, полуоформленных движений. Изнутри доносились смех, громкая музыка, шум работающих механизмов. Там что-то производилось. Наружу фонтанами вылетали старомодные предметы. Высокоэнергетичные и аномально масштабированные: эмалевые беджики, дешевые перстни, заводные пластмассовые игрушки; болты и гайки, чашки и плошки, лошадки и тележки; перья, голуби и черные лакированные коробки, принадлежности фокусника, все – размером с дом. Они взлетали в небеса выше линии крыш, потом переворачивались и исчезали. Их калькированные чертежи проецировались на небосклон, затем складывались и меркли. Никто не обращал внимания на эти иллюзии, если они были иллюзорны. Но из Зон Явления потоками текли также артефакты и необъяснимые новые технологии, пытаясь закрепиться по эту сторону порядка вещей. Некоторые обладали сознанием и были похожи на людей. Они блуждали по городам и пробовали приспособиться к обычной жизни. В этих случаях все шло наперекосяк. ЗВК проявили интерес к ним. Воздвигли заграждения из колючей проволоки. Возвели сторожевые вышки. Полиция Зоны и отряды Карантина (совместно именуемые КаПо) стали самой могущественной полицейской структурой гало, уступая лишь собственно ЗВК.
Ирэн с Лив выслушали рассказ Толстяка Антуана Месснера об этих общеизвестных событиях недавней истории, после чего ответили в унисон:
– Антуан, бла-бла-бла, и какое это имеет к нам отношение?
– У нас работа на карантинной орбите, – сказал Толстяк Антуан и посвятил их в дело Энди и Марты.
Энди и Марта жили на планете, именуемой Базельская Голубка [56] . Энди владел небольшим таунхаусом и работал менеджером по персоналу в обычной корпорации; Марта собирала чужацкую керамику. Был у них сын Бобби, которому в то лето стукнуло бы восемь: умный пацан, хотя и малость непоседа. Энди нашел Бобби няню, молодую женщину, умную и непримечательную. Звали ее Белла. Она одевалась прилично, но вела себя чуть рассеянно, словно не вполне понимала, как устроены семья или дом. Обычно на лице ее присутствовало выражение веселой озадаченности. Белла жила в отдельной комнате, в мансарде. Жаловаться на нее не приходилось. Иногда по вечерам она подолгу стояла в коридоре, глядя вперед и молча размышляя, что делать дальше, но вскоре это прошло, и Бобби перестал хвостиком таскаться за Мартой весь день, жалуясь на скуку. Вместо этого он молча прилипал к Белле, восторженно слушая, как она вслух в уме решает задачи классического гармонического анализа. Им так классно было вместе! Марта сравнивала их привязанность с любовной: «Белла и Бобби то, Белла и Бобби се. Всегда Белла и Бобби». Эти двое стали неразлейвода. И вскоре выяснилось, что они теперь неразделимы в более неожиданном смысле.
56
Изображена на первой в мире трехцветной почтовой марке швейцарского кантона Базель от 1845 г. Высоко ценится филателистами.
До Беллы мальчишка часто развлекался в послеобеденные часы, снимая одежду и глядя на себя в зеркало, пока у него не начиналась эрекция. Он дрочил, но наружу ничего не брызгало. Он что-то чувствовал, но всегда – незавершенное. Он испытывал лишь маленький болезненный электрический разряд, своего рода шок. Белла все изменила. После занятий по математике она уводила его к себе и причесывала. В такие моменты ребенка окутывало пассивное спокойствие. Он любил ее запах. С каждым прикосновением расчески его маленький член в штанишках набухал все туже. Когда Белла однажды случайно коснулась члена тыльной стороной ладони, они удивленно взглянули друг на друга. Однажды зимним днем Марта обнаружила их на диване. Было прискорбно ясно, чем они занимались до того. Белла обнажила груди, мальчик расстегнул штаны и держал руку на пенисе. Белла склонилась над ним, а он смотрел на нее, издавая едва слышные детские стоны и пытаясь кончить. Это было так ужасно, что Марта рванулась к своему восьмилетнему ребенку, который пытался кончить в руку няни. Но еще худшее ждало Марту впереди. Когда она попыталась оторвать их друг от друга, то не смогла: они слиплись. Когда явился Энди, оказалось, что его жена прилипла к ним тоже.
Одна рука Марты уходила Белле в голову. Марта сердито глядела, как ее ладонь высовывается с другой стороны. Их тела размягчались. Всю троицу покрыла тонкая липкая эмульсия; они пытались оторваться друг от друга, но только себе делали хуже. Энди блеванул. Вызвал Карантин. К десяти часам вечера мальчик Бобби, Белла и Марта преобразились в полномасштабного беглеца – прозрачный заразный желевидный конгломерат человеческой плоти, вирусов и дочернего кода из местной Зоны Явления. С разрешения Энди карантинщики накрыли желе железным конусообразным контейнером семь футов на три, заперли его и оставили на полу комнаты Беллы. Поскольку Базельская Голубка была слишком спокойной планетой, чтобы обзавестись полноценной карантинной орбитой, саркофаг следовало доставить на таковую у Нью-Венуспорта за неделю, на корабле лицензированного грузоперевозчика. Выразив сочувствие Энди в его потере, карантинщики отбыли. Онемев от горя, Энди принялся разыскивать местную фирму, которая бы согласилась перевезти такой груз, не нашел и связался с саудадийской «Перевозкой тяжелых грузов».
– Сам он в это путешествие отправиться отказался, – пояснил Антуан. – Он совсем сломлен. Очень грустно.
Лив Хюла сжала губы:
– Так что это, мы теперь гробовщиками заделались?
– Я любой работе рад, – отвечал Толстяк Антуан. – Кроме того, мы все равно туда летели.
Так «Нова Свинг» стала карантинным загонщиком, и ее экипажу пришлось потесниться, впуская на борт останки Марты, Бобби и Беллы. Саркофаг запихали в угол главного грузового отсека. К тому времени его содержимое приняло вид однородной прозрачной массы, немного легче суммы исходных человеческих компонентов. Эта жидкость обладала сверхпроводимостью при комнатной температуре и сохранила некоторую память о прежнем состоянии: скажем, время от времени мальчик выпрастывался из нее и подплывал к бронированному иллюминатору, полуоформленный, свернутый в позу эмбриона, зажав руки между ног. Ирэн грустила.
– О, бедный маленький член, – говорила она.
Она была сама не своя. В отсеках и коридорах ей слышались стук игральных костей, тихий смех, голоса. Если там и играли в какую-то игру, то Ирэн в нее не пускали. Открывая двери, она неизменно находила каюты пустыми.
– Это так утомляет, – жаловалась она Антуану.
Антуан, стройнее прежнего, отпустил щетину. Он боялся вывалиться из упорядоченного мира, определенного присутствием Лив с Ирэн, и вернуться к прежней жизни. Ирэн замечала, что он стал рассеян, в особенности после того случая на Мамбо-Рэй, и вслух размышляла, не занимают ли Антуана мысли о какой-то прежней возлюбленной.
– Если так, – заверяла она его, – не страшно. Нам всем вспоминаются прежние любимые.
Антуан смотрел на нее без всякого выражения и никак не реагировал. Конечно, признавала Ирэн, список прежних любимых у нее довольно длинный, поэтому им обоим стоит поработать над собой. Ее вдруг посетило видение бескрайней очереди мужчин, каждый из которых ожидал шанса снова завоевать ее расположение. Один считал себя превосходным танцором. Другой полагал, что член у него зашибись какой толстый, но при виде этого агрегата Ирэн на глаза никогда не наворачивались слезы, в отличие от члена мальчика в баке. Конечно, эти прежние любовники были не настоящие.
– Антуан, – внезапно осенило ее, – а что, если у нас на ракете водятся привидения?
Антуан взял ее за руку.
– Да они на любом корабле водятся, – протянул он. – Я-то думал, ты в курсе.
Лив Хюла слышала их наивные беседы, но лишь усмехалась. Прикованная к пилотскому интерфейсу, пока остальные спали, она видела, как сближаются с новым грузом саркофаги М. П. Реноко, когда думают, что остались без присмотра. Саркофаги по-собачьи теснились к нему, словно обнюхивали новичка, сомневаясь, что тот их вида. На пятый день полета с Базельской Голубки «Нова Свинг» очутилась в виду Нью-Венуспорта, планеты, полностью подобной Земле по биоме, военному контингенту и архитектуре налоговой системы. Карантинная администрация забросала корабль вызовами на всех частотах. Автоматические предупреждения. Крупные объекты, слабо мерцая, дрейфовали в пустоте. Антуан отволок саркофаг к воздушному шлюзу и вытолкнул в космос; груз исчез в общей неразберихе потайной орбиты.