Пустота
Шрифт:
– Если хочешь, – добавил он изменившимся голосом.
Половина шестого: через час в «Де Спенсер Армс» снова дым будет стоять коромыслом. В саду на задах ресторана, окруженном покосившимся заборчиком, яблоку негде будет упасть в теплой тьме. Люди, толкаясь плечо в плечо, будут нервно смеяться и нарциссически галдеть. Ко времени закрытия Даунс темной громадой заступит звезды. Холмы поглотят все звуки без эхо. Анна подняла стакан и исследовала взглядом дюймовый слой пива на донышке.
– Хорошо, – сказала она.
Хибара представляла собой длинный одноэтажный деревянный домик, где в свое время обитали холостые молодые псари местного землевладельца (в дни славы своей псовая охота называлась просто
– Мне много не надо, – сказал парень. – Мне никогда не было нужно много вещей.
Парафиновый нагреватель, но чайника нет. Чай мальчишка заваривал еле теплой водой из древней микроволновки «Креда», присобаченной к стене над раковиной. За жилье платил «тем, внизу в полях», которым хибара досталась по безналичному обмену непонятным мальчишке образом, и время от времени «те, внизу», на уик-энд затаскивали в одну из дальних комнат раскладушку.
– Тут достаточно дешевое жильишко, – сказал он.
Единственным современным предметом обстановки на кухне мог считаться отреставрированный лэптоп начала 2000-х, подключенный к проводам бывшей потолочной люстры через порыжевший от времени стабилизатор.
– Она вся здесь, – заметил мальчишка с намеком на ленивую иронию. – Моя жизнь.
Машинкой он гордился не меньше, чем выложенными на YouTube видеороликами. Снятые трясущимся камкордером, при скверном освещении, они даже не казались жестокими – лишь трудноинтерпретируемыми. Дерганые эллипсы и полоски беловатого света появлялись и так же внезапно исчезали в черном прямоугольнике. Выхватывали живую изгородь, длинную полосу некошеной травы на поле, странно покосившиеся ворота с навесной цепью. Что-то зигзагом пересекало поле света и снова уносилось во мрак. Еще что-то петляло и петляло, пока не исчезало за живой изгородью. В конце каждого клипа присутствовал сам мальчишка, с ангельской улыбкой глядел на зрителей, держа за уши мертвых кроликов. Однажды собаки загнали крупного оленя, который лишь посмотрел на них, после чего медленно развернулся и ушел из кадра. Некоторые видео были снабжены современной пасторальной музыкой вместо аккомпанемента, на другие накладывался дэт-метал тридцатилетней давности. Просмотр возбуждал мальчишку, как мимолетный запах дичи – его собак. Он сел на койке рядом с Анной. Больше сесть было негде. Она чувствовала, как он нервно дрожит.
– А ты что думаешь? – спрашивал он ее. – А ты что об этом думаешь!?
Анна, преодолев отвращение, стала скучать. Она обрадовалась, когда парень выключил компьютер и с озорной, но в то же время робкой усмешкой завалил ее на койку.
– Дай я с тебя джинсы сниму, – сказала она со смехом. – Их бы простирнуть неплохо.
И потом:
– Ты мне малость больно делаешь.
Он продолжал, словно не слыша, и вскоре она позабыла об этом, как забываешь о скрипе и скрежете пружин кровати или шагах других постояльцев по гостиничному коридору за дверью. Секс сам по себе стал отдушиной. Он был не Тим Уотермен, но и не Майкл Кэрни, и у него быстро встало снова, как у всех парней.
Анна забылась сном. Проснувшись, обнаружила, что в хибаре холодно, а парень стоит нагой у окна, глядя через поля на поселок. Свет за окном угасал. Клочья тумана уже наползали с реки. Она увидела, что с него пока достаточно. Спина оказалась неожиданно белая и худая, уязвимая, словно бы подсвеченная изнутри. Анна минуту-другую наблюдала за ним, потом собрала одежду и стала одеваться. Подумав, что возможность удобная, сказала:
– У меня есть кое-какая работа.
Парень сделал движение плечом: то ли полупожал, то ли поморщился. Он сказал, что работы не ищет. У него достаточно работы.
– А что за работа? – спросил он.
Работы немного, сказала она. Покрасить кое-что надо.
Парень ответил, что такой работы с него уже довольно.
– Мне нужно, чтобы кто-то занялся моей ванной, – сказала Анна. – Я живу недалеко. Если позвонишь на этой неделе, может, займешься [61] .
Он снова дернул плечом, продолжая смотреть в окно.
– Эти собаки были мне компанией, пока серая сволочь между ними не пробежала.
Анна, которой послышалось «седые волосы», вообще не поняла, о чем он.
61
Аналогичный эпизод есть в «Нове Свинг», где Лив Хюла просит случайного любовника, гораздо моложе ее, отремонтировать раковину у нее дома. Ванную она перед этим разгромила сама, как и Анна.
– Заяц. Он все испортил. До того я мог с ними разговаривать.
Когда она собралась уходить, парень развернулся.
– Но я могу прийти увидеть тебя? Я могу прийти увидеть?..
Анна взяла его за руку и усмехнулась.
– Оденься, – протянула она. – Тут холодно.
Поля снаружи затягивала мгла, но прямо над головой сияли звезды. Анна повернула к Уиндлсхэму и пошла быстрым шагом. Пару раз, поднимая руки к небу, улыбнулась без видимой причины. Она размышляла, что в действительности случилось с теми собаками. Прекрасные, прекрасные животные. Наверное, он их продал. А может, устал от них. «Уж Марни бы его в оборот взяла, – подумала Анна. – Но это не ее дело». Она потянулась за телефоном и не нашла его; резко остановилась, поднесла руки ко рту и засмеялась. «Сама себе не верю», – подумала она. Оглянувшись, посмотрела на домик, и ей показалось, что тот подвешен в воздухе на фоне подступивших сумерек. Он воплощал историю. После банковского краха 2007 года домик, построенный в конце XVIII века Джоном Эмпни из местного кирпича и крытый желобчатой черепицей, в ту пору не предназначенный для слуг на охоте, плавно съехал по кривой экономического кризиса: его перестроили – сперва под престижные офисы, потом под пейнтбольный тир; десяток лет он простоял в запустении; наконец, когда домик перешел местным властям Кента и Сассекса, через него прошли тысячи китайских беженцев, осаждавших старые Пять Портов, а потом его снова забросили.
Дома ее ожидало несколько сообщений от Марни.
– Мам, я пыталась тебе дозвониться, но у тебя телефон снова не отвечает. Мам? Мам, пожалуйста, перезвони.
Одно сообщение поступило от Хелен Альперт, которая напоминала Анне об утреннем сеансе. Анна, изголодавшись, поджарила себе тост с бобами. Пока бобы разогревались, она слонялась по кухне и жевала найденные в морозилке ломтики айвы с сыром и холодной чечевицей. Подняв старого кота на руки, она обняла его крепко, как тому никогда не нравилось.
– Джеймс, старина Джеймс, – сказала она. – Ну во что ты опять вляпался? – Вознаградив себя половиной бутылки «Calvet Prestige Rouge», она задремала перед телевизором.
Когда проснулась, было уже поздно. Кот снова пропал. Она выпила стакан воды и подошла к окну в сад. Беседка не проявляла активности. Но, блин, что ей приснилось… Она вышла наружу и, стоя босыми ногами на траве, стала елозить пальцами по сырому дерну, чтобы привести себя в чувство.
– Джеймс! – позвала она.