Пустой мир 2. Война за престол
Шрифт:
К этому моменту защитники уже потеряли большую часть защитных батарей и контрбатарейных орудий, почти лишились танковой поддержки, так что штурм крепостных стен теперь оставался лишь вопросом времени. Одно за другим подразделения начинали отступать, пытаясь сохранить боеспособность, но на некоторых участках потери среди личного состава превышали восемьдесят процентов, и часто приходилось бросать тяжелое снаряжение и боеприпасы. Их просто некому забирать с собой, не хватало не только грузовиков и тягачей, но порой и просто живых людей. Все что бросали на позициях, минировали или приводили в негодность, чтобы не досталось противнику, но из-за успешного продвижения гельских
Внешняя линия обороны перестала существовать всего через пару часов после того, как артиллерийской огонь гельские наводчики перенесли дальше, к рубежам крепостей и бункеров последней линии обороны, методично разрушая теперь и их, прежде серьезно поврежденных в ходе первых ударов и артобстрелов. Отступление со сданных рубежей приходилось проводить в тяжелейших условиях, немало отрядов так и не смогло вырваться, попав в окружение и сложив оружие, либо же оказавшись под перекрестным огнем и уничтоженные прежде, чем успели вырваться и отступить к безопасным позициям.
Эта победа гельским силам все же не досталась очень просто, карийцы цеплялись за каждый метр своей земли, и усеянные трупами и остовами разбитых боевых машин пространства на подходе к укреплениям были серьезным доказательством мужества этих солдат. Только все равно этого оказалось слишком мало, чтобы сдержать удар подобной силы. На место одного убитого противника приходило сразу двое новых, на каждый подбитый танк появлялся еще один, тут же закрывавший брешь в строю, и каждая попытка задержать наступление оканчивалась все большими и большими жертвами отбитых контратак.
Контратаковавшие уцелевшие силы флота охранения города сумели на некоторое время изменить ситуацию на поле боя. Пройдя по низкой орбите и сумев избежать раннего обнаружения, карийские эскадры объявились прямо над поле сражения, открыв огонь по наступающим наземным частям противников, на несколько минут превратив пустоши в рукотворный огненный ад, где, даже не успевая понять, что произошло, сгорали целые дивизии, испепеляемые огнем тяжелых корабельных орудий. Казалось, что и в этот раз получится сдержать противника, но по флоту охранения вскоре ударили гельские эскадры, почти втрое превышающие по численности защитников. Завязался новый воздушный бой, в котором у карийцев не было даже малейших шансов не то, что даже выиграть, но и просто уцелеть. И все же они приняли его, надеясь дать сухопутным силам достаточно времени, чтобы отступить к крепостным стенам, под защиту дальнобойных зенитных орудий.
Сражение между флотами развернулось на протяжении почти ста двадцати тысяч кубических километров, где смешались эскадры обеих сторон. Небольшое преимущество карийцев в неожиданности и том, что данная воздушная территория им известна лучше, вскоре исчезло под ударами превосходящих сил противника, где каждому кораблю защитников приходилось сталкиваться с тремя или даже четырьмя кораблями противника.
«Я не прошу никого из вас идти до самого конца, и никогда никто не посмеет вас в чем-либо обвинять, если вы сейчас отступите. Только за нашими спинами те, кого мы поклялись защищать, и сегодняшний бой ничем не отличается от прочих. Я останусь здесь, чтобы с честью отдать свой долг барону и выполнить ту клятву, которую когда-то дал. Во имя бароната и королевства», - таков был последний приказ командующего флотом, лично вступившего в бой на флагманском линкоре.
И ни один из кораблей не покинул строй, даже понимая, что все обречены. Гельские силы встретились с ожесточенным сопротивлением,
Линкор флота защитников «Терсей», ставший в этом бою флагманом, погиб одним из последних, прикрыв отступление уцелевших к городу вместе с еще тремя сверхтяжелыми кораблями, продолжая вести огонь, даже когда больше девяноста процентов его корпуса уже было уничтожено и охвачено пожарами. Где-то в его недрах продолжал работать почти разбитый реактор, как судорожно бьющееся сердце умирающего человека, когда очередное попадание торпеды, прорвавшись сквозь практически несуществующую броню и выжженные внутренние переборки, пришлось точно в реакторный отсек, на несколько секунд превратив его в яркую вспышку света. Перегретая плазма вырвалась наружу, мгновенно исчезнув в неуправляемой реакции распада и буквально разорвав на части корпус корабля. Последним сигналом оттуда было сообщение на нешифрованной частоте: «не стыдно умирать».
***
– Он здесь! – чей-то панический крик раздался на общем канале, почти моментально прервавшийся из-за утерянного сигнала, но солдаты и так успели заметить боевой экзоскелет, цеплявшийся абордажными когтями за бетонные плиты бункера. Пятиметровая бронированная фигура застыла ровно на секунду, прежде чем открыла огонь изо всех имевшихся орудий. Два роторных пулемета изрешетили орудийную прислугу ближайших установок, в то время как выдвинувшие на плечах безоткатные пушки дали залп, превратив обзорный пункт корректировщика в мешанину керамита, бетона и пламени. Выстрел в ответ из ручной ракетной установки пробил щит и разбил одну из нагрудных пластин внешнего корпуса, на что экзоскелет ответил дугой плазменного пламени, залившего несколько квадратных метров площадки, заодно подрывом боекомплекта возвестив о гибели ракетчика.
Штурмовая утяжеленная модель боевого экзоскетела здесь просто не имела опасных для себя противников, у артиллеристов в ближней перестрелке просто не было вооружения, способного нанести ему вред, и потому без особых опасений продвигался вперед, добивая и так поврежденную недавними обстрелами батарею, подавляя любые признаки сопротивления.
– Барон! Нам надо уходить! – солдат за их спинами, уже понимая, что не успеет, просто втолкнул адъютанта и своего сюзерена в коридор, едва захлопнув дверь прежде, чем поток плазменного пламени залил все вокруг, ценой своей жизни дав несколько лишних минут на бегство. Усиленная металлическая дверь моментально раскалилась, прикипев к косякам, и Рокфор только обреченно смотрел на нее, чувствуя, что бросает своих людей просто на убой.
Удар был слишком сильным, они не рассчитывали ни на что подобное, когда готовили вместе со штабом командования такую рокировку, и теперь на нем висела ответственность за жизни десятков тысяч солдат, оставшихся без резервов и подкреплений, обреченных погибнуть на стенах этого города. Адъютант же, озабоченный только спасением жизни барона, не думал ни о чем другом, его измененное сознание никогда не озабочивалось проблемами сопутствующих потерь или принесенных в жертву жизней, если речь шла об опасностях, угрожающих феодалу.