Путь Базилио
Шрифт:
Второй аналогичный случай был осознан стариком чуть яснее: одного из выводка вдруг понесло, закружило, он страшно закричал, из разорванной шеи хлынул фонтан крови, а потом полетели в разные стороны оторванные конечности. В голове старого обезьяна даже промелькнуло где-то слышанное слово «карусель». Но всё это было неважно по сравнению с тем, куда их вёл командир.
Третий пропал вместе с четвёртым — от них остался дымок и аромат шашлыка. Пятый просто исчез.
Наконец, пришло время самого Рахмата. Он понял это и почувствовал необыкновенное воодушевление. Его ждал подвиг. Да, подвиг ждал его, прямо здесь и прямо сейчас — потрескивая и посверкивая голубыми искорками.
Он вступил в «электру» и успел сделать ещё полшага, когда задымилась шерсть. Потом неземное пламя охватило его, чуть приподняло в голубых ладонях — в этот миг он был ещё счастлив и уже мёртв, электричество убило его практически мгновенно — и с презрительным фуканьем выметнуло на землю, Септимию прямо под ноги.
— Приехали, — мрачно откомментировал козёл.
Рядом стоял сусанин — длинный, тощий, с неестественно вытянутыми передними конечностями. Вместо лица у мутанта была круглая дыра, обрамлённая мелкими шевелящимися волосиками. Из дыры тащило гнилью.
— Ты хоть зубы почисти, — посоветовал козёл.
— Фыфы, — сказал мутант и наставил на козла лицевую волосню. Видимо, из неё-то и исходила та самая командирская зарука, погубившая нахнахов.
— Не-а, — покачал головой Септимий. — Не работает.
— Уфуфу, — мутант опустил волосы. Протянул длинную лапу к телу Рахмата, стащил с его ноги шлёпку цвета чайной розы и засунул себе в лицевую дыру. Пережёвываемая резина противно заскрипела.
— Э, да ты совсем дурак, — констатировал козёл и вытянул из-за спины меч. Мутант даже не пошевелился, только снова наставил на него шевелящуюся шерсть.
— Ну тады ой, — Попандопулос закруглил диалог, развалив голову уродца напополам.
Сусанин рухнул. Окровавленный кусок недожёванной шлёпки подлетел вверх, угодил в «электру» и выбил из неё фонтанчик фиолетовых искр.
Козлу пришло в голову, что надо бы типа что-то сказать напоследок. Как назло, в голову ничего подходящего не лезло, кроме избитых цитат типа «был ли покойный нравственным человеком». Септимий машинально прикинул насчёт Рахмата и внезапно подумал, что ведь, пожалуй, какая-то нравственность у обезьяна в самом деле была. По крайней мере, о своём выводке он пытался позаботиться, как мог и как умел. Правда, поздно и бестолку, но такова участь большинства устремлений.
— Хуй с тобой, Рахмат, — наконец, сформулировал Попандопулос простыми и точными словами то, что было у него на душе. И был вознаграждён ощущением некоей завершённости, законченности. Ещзё один кусок жизни был прожит и пережит, а теперь перед ним лежали новые дороги.
Через полчаса, отдохнувший и подкрепившийся — Рахмат оказался жёстким и неаппетитно попахивал, зато молоденький нахнах, угодивший несколько ранее в «жарку», ну просто изумительно пропёкся — козёл шёл по узенькой тропке, напряжённо всматриваясь в зелёный туман.
Он искал проход, ведущий в Сонную Лощину.
Глава 40, из которой автор сего сочинения узнаёт о себе и своём творчестве нечто нелестное
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
Дорогая, я задерживаюсь в Понивилле как минимум до праздников. Может быть, ты понадобишься мне здесь, так что не затевай никаких поездок и прочей ерунды! Присматривай за Фру-Фру и обязательно напомни ей про обзорный доклад по работе Комиссии на этот год. Я ей писала, но сейчас она может быть невнимательной. Обязательно напомни ей про доклад! Целую. Мама.
Альбертина скучала. Не то чтобы ей было нечем себя занять — просто ничего не радовало. А всё то, что порадовать могло бы — как назло, куда-то подевалось, попряталось.
С утра пораньше зарядил мелкий противный дождь. Все планы насчёт сходить на выпас с подружками отложились на неопределённый срок. Куда-то испарилось и намерение посетить салон Жанны Францевны и посмотреть новую коллекцию зимних подков и гиппосандалий. Можно было бы пойти в «Сено». Но «Сено», как назло, закрылось на спецобслуживание — Псюша Сучак, решившаяся, наконец, продолжить род, пригласила на зачатие своего будущего потомства весь кавайский бомонд. Праздник обещал быть грандиозным: псюшина врачка-поневодка спланировала первую консуммацию на два часа дня, а последнюю — на полночь, чтобы максимизировать вероятность зачатия. Остальное время отводилось интенсивной культурно-развлекательной программе — такой, после которой на своих копытах не уходят.
Младшая Ловицкая приглашения не получила. Псюша пребывала в ссоре с альбертининой мамой, которая провернула против неё успешную интригу. Панюню это, конечно, знала, но всё-таки ужасно расстраивалась.
Потом начались какие-то мелкие домашние бедульки.
Забарахлил старый тесла-приёмник, из-за чего электрический пол остыл, а вода в ванной стала совсем ледяной. Теплолюбивую Панюню это выбесило до такой степени, что она забила старую крольчиху, присматривавшую за сантехникой, а потом, чтобы успокоиться, сожгла в камине две корзины маленьких, опустошив таким образом кладовую. Дальше выяснилось, что на кухне кончились медовый овёс, расторопша и соевый шрот. Забивать повара Ловицкая не стала, ограничившись приказом поставить себе клизму со скипидаром. Увы, повар-крысак в припадке раскаяния со скипидаром переборщил и околел от болевого шока… В общем, вместо прекрасного утра образовался полон рот забот.
Разумеется, в другое время Панюню передоверила бы житейские дела Мартину Алексеевичу. Который не то что всё исправил, а просто не допустил бы ничего подобного. Но тот уже третий день сидел с больной Наташкой: старая сука слишком резво кинулась на зов хозяйки, споткнулась о порожек и сломала шейку бедра. Наташкиного ласкового язычка Альбертине не хватало отчаянно. Поэтому вместо того, чтобы просто забить хворую челядинку, она отдала её на излечение лемуру — который был, ко всему прочему, неплохим домашним лекарем. Передоверять же его компетенции кому-нибудь из дурноватой домашней челяди она не хотела — и в результате оказалась вынуждена управляться с навалившимися проблемами сама. Это её совершенно вымотало, но ни капельки не развлекло.
Сначала пришлось скандалить по поводу тесла-приёмника. Бэтмен для мелких поручений метался туда-сюда раз десять, пока коммунальщицы не соизволили прислать енотов-ремонтёров. Те долго копались, всё время спрашивая советов у бригадирши — уродливой толстухи-полусотки, которая выглядела как сам дьявол и вела себя соответствующе. В конце концов выяснилось, что вышел из строя силовой ключ холодного тока. Деталь была не остродефицитной, но вот прямо сейчас на складе её не обнаружилось. Альбертина пришла в ярость и толстуху прессанула: сначала припугнула маминым именем и возможностями, а потом някнула. Та поплыла и силовой ключ всё-таки добыла — Дочь знает как и где. Тепло вернулось, но Панюню пришлось ради сохранности нервов приложиться к бенедиктиновому ликёру. Нервишки слегонца отпустило, но такое начало дня было уже не аллес гут.