Путь Базилио
Шрифт:
— Отжава! — прохрипел он. — Жделай чтоб я блеважул!
Пьеро и сам видел, что Арлекину нужно срочно прочистить желудок. Он сконцентрировал эмо-поле и попытался представить себе что-нибудь физически отвратное — тухлятину какую-нибудь. Стало противно, но не очень. Эмо-импульса не получилось.
— Пиждж! — простонал Арле, корчась. — Пжозых!
В голове растерянного Пьеро пронёсся вихрь мыслей, идей, наитий и ещё всякой поебени. Пока не пришёл тот единственный образ, который был нужен здесь и сейчас. Он представил себе голую Мальвину, возвращающуюся от Артемона — и свои при этом чувства.
Напси стошнил в солому. Арапчата мощно срыгнули. Спавшая коломбина издала во сне долгий, мерзкий звук.
Арлекина, при всей его малочувствительности, тоже пробило. Он только и успел, что метнуться к борту телеги.
— Вожы, — попросил Арле, всё ещё содрогась.
Через десять минут немного отошедший Арлекин уже разливал по тем же стопкам самогон, чуть раньше опробованный на коломбине и першеронах. Коломбина назвала напиток «гадостью», но вроде не траванулась. Кони сначала отнекивались — однако потом рыжий першерон всё-таки дал влить в себя стопашку. Ничего плохого с ним не случилось, только глазки заблестели. В результате самогон был признан годным.
— Твоё здоровье, — вежливо сказал Пьеро.
— Будем, — согласился Арлекин, закидываясь и прислушиваясь к ощущениям. На этот раз хорошо пошло. Педрилка закусил яблочком и почувствовал, что треволнения позади и жизнь снова налаживается.
— А ведь этот Григорюк, — говорил Пьеро, обгладывая косточки пигалицы, — предупреждал. Ну что бутылку оставили для себя. И эти стопки валяющиеся. Можно было догадаться, что это отрава.
— Догадаться, как же, — Арлекин ещё выпил. На Пьеро он старался не смотреть. — Просто скобейда гнойная. Отравить водку — это, я считаю, ваще… — он задумался, с чем бы сравнить такое отвратительное преступление, но подходящего слова в своём лексиконе не обнаружил. — Мог бы и повеситься.
— На двух шеях? — уточнил Пьеро. — Как ты это себе представляешь технически?
— Или утопиться, — не сдавался Арле.
— Где? — поинтересовался поэт.
— Ну не знаю. Всё равно скобейда. Хоть и пидор.
— Не пидор, а бисексуал, — поправил его Пьеро. — С ящеркой-то он жил?
— Это какой? Джо? Вот от него-то всё гадство, — рассудил педрилка.
— Нет, это Джим, — вспомнил поэт.
— Дочь с ними, позорниками… Буэээ… Извини, опять эта твоя картинка. Насчёт Мальвины. Как ты вообще её терпел?
— А я не терпел, — Пьеро грустно улыбнулся. — Я её любил. И сейчас люблю… наверное. Ну и ненавижу, конечно. Потому что Мальвина — тварь, а любовь — это любовь. Диалектика чувств, знаешь ли. Напси, самогон будешь?
— Не-а, — слепой пёсик помотал головой. — У меня не самогонное настроение. Мне бы сейчас портвешочку. Или этого… аквавита.
— А что такое аквавит? — заинтересовался Пьеро. Он знал, что калуша набила напсину голову самыми неожиданными познаниями, и регулярно просвещался через это.
— Не знаю. Но это… это что-то такое… святое, наверное, — подумав, сказал пёсик. — Вот чувствую, но обосновать не могу, — пожаловался он.
Пьеро задумчиво кивнул.
— А что такое святое? — ляпнул Арле. Самогон уже начал оказывать своё обычное действие.
— Святое, — наставительно сказал Пьеро, — этого того!
— Того чего? — переспросил Напси.
— Которое в высокой глыби то зыбит эвон, то не зыбит! И нет святее ничего! — провозгласил поэт.
— А у меня другое мнение, — поделился пёсик сокровенным. — По-моему, оно не в высокой глыби. А в глубокой выси.
— То виснет эвон, то не виснет, — закончил Пьеро. — Да, и это оно. Это тоже оно.
Арлекин растянулся на подстилке, сдул с губы яблочную косточку. Она описала сложную траекторию и спланировала ему же на нос.
— Эй, — поинтересовался он, — мы вообще едем или стоим?
Пьеро прислушался к ощущениям.
— Едем, — сообщил он.
— Тогда чего кони молчат? — удивился Арле. — Они же вроде петь должны?
— Эй! Чего не поёте? — крикнул Пьеро першеронам.
— Жарко, — прохрипел рыжий и отвернулся.
— Чо-та меня развезло слегонца, — признал Арлекин очевидное, — я сосну чуток… в хорошем смысле… — пробормотал он, смежая веки. — Слышь, Пьеро, — он вдруг встряхнулся, как будто вспомнил о чём-то. — Зачем Карабас нас отослал? Как думаешь?
Пьеро посмотрел на приятеля удивлённо.
— Чтобы остаться с Евой наедине, — сказал он. — Зачем же ещё?
Глава 56, в которой наш юноша — о котором мы давненько не вспоминали — приобретает кое-что, но никто этого не замечает
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
Входящие /000731597860
ДОКУМЕНТ: справка о проведённой операции (к/у)
ФОРМА ДОКУМЕНТА: стандартная
ТИП ОПЕРАЦИИ: ребилдинг (клеточная перестройка тела) по методу Выбегалло-Преображенского
ОТВЕТСТВЕННЫЙ ЗА ОПЕРАЦИЮ: л/н 15808 (доктор Карло Коллоди)
ПАЦИЕНТ: л/н 635787 (эволюэ Буратина)
ЦЕЛЬ ОПЕРАЦИИ: индивидуальное развитие по стандартной программе
ПРОВЕДЕНО: реставрация лобных долей мозга, косметические процедуры
ИСПОЛЬЗОВАННОЕ ОБОРУДОВАНИЕ: автоклав Выбегалло модели «B», клеточный секвенсор Sherman/KA-5003; стандартный хирургический комплекс
ЗАМЕЧАНИЯ: диагностирована облитерация коры мозга 2-й степени; проведена поверхностная чистка
— Тьфу на тебя, скобейда дефолтная! — прошипел сквозь зубы доктор Карло Коллоди и плюнул сыну в мозги.
Плевок красиво растёкся по извилинам, как пенка на кофе.
— Папа, не ругайся! Смотрят же! — попросил Буратина.
Он лежал на столе, свежеизвлечённый из автоклава, со вскрытым черепом. Глаза его окутывал холодый бинтт, так что видеть он не мог. Но бамбук ориентировался на слух и обоняние. В помещении были посторонние. Много посторонних. Они пахли немытой шерстью, сухим кормом и женской невостребованностью.