Путь истинной любви
Шрифт:
одежду.
– Я одна весь день,– она плачет. – Я скучаю по тебе, но ты всегда уезжаешь.
– Так должно быть некоторое время, – я вешаю рубашку и снимаю черные слаксы.
– Я не хочу, что бы здесь была твоя сестра. Мне не нужна нянька.
– Она не будет нянчиться с тобой. Я обещаю, – я сажусь на край кровати, оставляя
Безумию пространство.
Она плачет всё сильнее и сильнее, пока проходят минуты. Всю кровать трясет, и это ранит
мои уши, мою гордость, и мое сердце. Я
Я изучал лечение людей и их поддержку, но я ничего не могу сделать для одного
человека, который значит для меня все.
Я беспомощен.
Я могу только сидеть и слушать ее разрывающие перепонки рыдания, зная, что это только
начало. Сегодня она не будет спать, но завтра, она будет спать весь день. Пенелопа
перестанет есть и перестанет говорить. Она будет терять вес и манипулировать мной,
чтобы заняться сексом. Впоследствии, она будет чувствовать себя так плохо, что начнет
плакать снова.
Кто знает, как долго это будет продолжаться? Несколько дней. Неделю. Месяц. Несколько
месяцев.
– Пенелопа, – я шепчу ее имя. – Мы должны сделать что-то с этим. Мы не можем просто
сидеть сложа руки, и позволять этому случаться с тобой.
Используя шанс, я смотрю на любовь всей моей жизни. Ее зеленые круглые
солнцезащитные очки блокируют мне вид на ее красные опухшие глаза. Она даже не
пытается улыбаться, положив щеки на колени. Я придвигаюсь ближе. Потом снова ближе,
пока не оказываюсь рядом с ней, а мои руки спокойно прижимают ее.
– Я ненавижу это чувствовать. Кажется, что я умираю.
– Нет. Клянусь, ты не умираешь.
– Мое сердце бьется слишком быстро. Я не могу нормально дышать, – она начинается
брыкаться, и ее ногти впиваются в кожу моей руки.
– Все нормально, – уверяю ее.
Этот тип депрессии перешел к Пенелопе через гены и рождение. Симптомы проявили себя
в два года. В пять, она пряталась за очками, и была без эмоций. В двенадцать лет, она
встретила меня. Пенелопа чувствовала себя неловко из-за своей нелюдимой личности.
Она была отделена ото всех кроме меня, и в двенадцать лет, симптомы начали показывать
себя. И полностью она была поглощена болезнью в пятнадцать.
Хотелось бы думать, что я чем-то помог – любой из нас. Но в действительности, мы
ничего не делали, только содержали и лечили ее, снова и снова. Вот такая у нас Пенелопа.
Может, это наша вина.
Возможно, это моя вина.
Я – худший фактор. Я дал ей новые очки после того, как она проходила год без них. Я
разрешаю ей сидеть весь день и ничего не делать. Я говорю ей, что все хорошо, хотя это
не так. Даже не близко. Депрессия всегда здесь, то скрывается, то дразнит.
затрагивает не только нашу повседневную жизнь, но и наше будущее.
Что, если мы захотим детей? Они родятся с этим тоже?
Когда я укладываю Пенелопу на спину, она начинает вырываться из моей хватки.
Пытается убедить меня, что она не может дышать, и тянет мою одежду. Ее руки дрожат –
предав ее тело и разум. Это так грустно, что я плачу.
– У тебя паническая атака, –шепчу ей прямо в ухо, не зная, услышит ли она. – Я не
позволю тебе умереть. Я никогда не позволю ничему случиться с тобой.
Кажется, что проходит несколько часов, прежде чем ее дыхание возвращается в норму.
Моя кожа горит там, где она царапала и била меня. Ее очки разбились, а лицо опухло.
Через несколько шатких вздохов и скатывающихся слез, Пенелопа извиняется.
– Я не могу больше так жить. Я не могу делать это.
Что сказать на это?
Извини, но ты родилась такой? Твои мозги перемешались, и я ничего не могу поделать?
Привыкни к этому, потому что это твоя жизнь, Пенелопа.
Наша жизнь.
Но я так не думаю.
Эпилог 2
Пенелопа
– Помнишь, как ты преодолела ту фазу?
– Какую фазу? – Риса выпускает сигаретный дым через губы, сложенные буквой О.
Я беру сигареты из ее рук, делаю одну, две, три затяжки, прежде чем возвращаю сигарету
ей.
– Когда ты пыталась бросить курить травку и вернула своим волосам натуральный
оттенок?
– Боже, да, – она закатывает глаза и смеется, положив ноги мне на колени. – Не
рассказывай никому об этом. Я придерживаюсь образа человека с марихуаной и розовыми
волосами.
Риса убирает свою розовую челку, упавшую на глаза.
– Диллон скоро вернется домой, – предупреждаю я, щекоча нижнюю часть ноги.
– Я знаю, он только что звонил, – Риса докуривает то что осталось от травки и избавляется
от остатка. – Я должна вернуться в Кастл Рейн сегодня. Кайл прожил без меня так долго,
как только смог.
Диллон просил оставаться со мной Рису несколько раз в месяц, чтобы я не оставалась в
одиночестве, когда он работает. Иногда она приезжает вместе с мамой или папой. Доун
приезжала на неделю несколько месяцев назад, но Риса привозит травку. Из-за травки все
становится лучше, и я смеюсь.