Путь истинной любви
Шрифт:
функционировать или жить – не делает мне легче.
Диллон берет мою руку и подмигивает, вытерев слезы с глаз.
Он в моей команде: команде Пенелопы.
Они хотят, чтобы я согласилась на дальнейшее наблюдение. Диллон отказывается, и я
тоже не считаю это необходимым. Мы благодарим их, берем брошюры и новое
понимание о моем состоянии, и уходим, взяв рецепты на лекарства.
С кучей антидепрессантов и стабилизаторов настроения, Диллон и я едем домой в уютной
тишине.
меня.
– Больше никакого кофеина, – Диллон повторяет то, что сказал врач, поглаживая меня по
щеке, когда мы стоим на красный свет.
– Но я люблю его, – ною я, немного капризничая.
Когда загорается зеленый свет, Диллон продолжает и продолжает разговаривать об
управлении стрессом, и об избавлении дома от кофеина. Мы собираемся ходить в
спортзал и завести собаку, потому что собаки делают людей лучше.
– Я буду такой всегда, Диллон, – я напоминаю ему, лелея идею о щенке, и не пугаясь
ответственности. – Я всегда буду такой.
Диллон с глупой улыбкой смотрит на меня, скосив глаза, пока говорит с французским
акцентом о тостах.
Мой смех разносится по салону автомобиля.
Эпилог 3
Диллон
Я перевожу дыхание, глядя в глаза Пенелопы, держа ее за потные ладошки дрожащими
пальцами. Вся семья и друзья смотрят на нас. Моя сестра, с заплетенными в дреды
волосами собранными наверх стоит за моей девушкой. Маргаритка украшает ее ухо. Букет
Пенелопы у нее в руках.
Риса подмигивает, когда Пенелопа и я говорим: «Да».
Она плачет и вытирает слезы, зная изначально, что именно здесь в итоге мы и окажемся. В
первом ряду сидят мои родители, тренер Файнел и миссис Файнел. Мои родители смотрят
с блестящими от слез глазами и с гордыми улыбками.
Кайл похлопывает мое плечо, передавая кольцо. Он улыбается и обнимает меня, прежде
чем встать на свое место перед Гербом. Матильда стоит рядом с Рисой, и громко сопит.
Все улыбаются, в том числе Пенелопа.
Губы моей любви окрашены в глубокий рубиново-красный цвет. В остальном, ее макияж
остался простым. Волосы слегка завиты и заколоты на левый бок гребнем, подаренным
мамой. Ногти окрашены в красный цвет. Ожерелье в форме сердца, подарок от отца,
украшает шею.
Пенелопа несправедливо красива сегодня.
По традиции, я должен был увидеть ее у алтаря. Нахрен, традиции.
Я пробрался
Я закрепил гребень в ее волосах и прошептал в ушко комплимент. Я помог застегнуть
пуговицы на ее платье и обуться, чтобы она не помяла свое платье. Пенелопа провела
пальцами по моим волосам, потому что она любит, когда они немного растрепаны. Она
ослабила галстук и намазала немного помады на воротник рубашки. Я пытался уговорить
ее сбежать, пропустив церемонию, и попасть прямо в медовый месяц, но она отказалась.
– Я хочу, что бы все увидели, как сильно я люблю тебя, – сказала она, прежде чем Риса
вбежала в комнату, тыча указательным пальцем и сигаретой между губ.
Теперь мы здесь. Я надеваю кольцо на ее палец, а Пенелопа делает глубокие вдохи.
– Мы можем сейчас сбежать? – шепчет она, глядя то на меня, то на безымянный палец.
– Пока нет, – шепчу я, и произношу свою клятву, а потом слушаю ее.
Священник говорит мне, что бы я поцеловал свою невесту.
Моя невеста.
Я беру ее на руки и целую. Толпа свистит, хлопает в ладоши и кричит. Красная помада
размазана, руки в волосах. Кто-то прочистил горло: «кхе-кхе», но я продолжаю ее
целовать.
Это официально и навсегда.
Голова Пенелопы откидывается, ее смех заставляет мое сердце увеличиться.
Я снова целую ее.
В сумерках, Риса произносит речь о роликах и сердце в цементе. Она упоминает о
разбитых душах и заколоченных окнах, напоминает нам, что мы сильнее, чем наши
недостатки.
– У вас ребята есть большее – о чем многие только мечтают. Вы влюбились еще детьми,
бесповоротно и безусловно, – она вытирает глаза, делает глоток шампанского. – Помню
первый раз, когда мы все курили…
Папа забирает микрофон у Рисы и произносит речь о гордых родителях, и об оправданных
ожиданиях. Его слова о борьбе и длинной дороге душат меня. Пенелопа с сияющими
глазами улыбается и целует меня в щеку.
Тренер Файнел говорит следующим. Вся его речь в виде ворчания и бормотания.
– Парень, тебе лучше…. Парень, я всегда знал, что ты будешь тем самым… Парень, я
больше не покупаю «M&Ms», – и заканчивает свою речь севшим голосом. – Диллон, я
знаю, что ты будешь заботиться о ней. Ты всегда это и делал.
Все смотрят, как мы исполняем наш первый танец в качестве супружеской пары.
Пока мы кружимся на заднем дворе дома моих родителей, я наклоняюсь к Пенелопе:
– Это так банально.
Деревья украшены мерцающими огнями, и белые столики со свечами и белыми льняными