Путь истины. Дмитрий Донской
Шрифт:
– К чему лишние вопросы? – нахмурилась Дарья. – Батюшка твой, небось, рад будет, когда ты скажешь ему, что нашёл невесту. Но заговорились мы с тобой, а ты намаялся за день!
Тогда она постелила ему на лавке в конике пуховую перину:
– Спи сладко, сокол мой ясный!
Василий сомкнул глаза и тотчас забылся сном. Засветло он покинул сей гостеприимный дом, но твёрдо решил для себя, что ещё вернётся туда.
«Дарья… будто знает меня много лет! Что со мной? Отчего тоска не отпускает меня с того времени, как
– Где ты был? – закричал на сына Фёдор Гаврилович.
– Я малость заплутал, покуда искал пропавшую овцу, – проговорил Василий с сияющим видом.
– Нашлась овца – запуталась рогами в терновнике, – сказал отец. – Эк ты осклабился! Аль случилось что?
– Батя, я нашёл невесту! – воскликнул юноша.
– Когда? – удивился Фёдор Гаврилович.
– Сей ночью… Я заблудился и вышел к сельцу, в коем она живёт. Зовут Дарья дщерь Андреева. В темноте я окровенил ноги, – она помазала их чем-то, и боль прошла…
– Ты говорил с её родителями? – заметно помрачнев, осведомился Фёдор Гаврилович.
– Отец и брат её ушли к бортям – в доме… была она одна, – нерешительно отвечал юноша.
Фёдор Гаврилович тогда покачал головой:
– Я, кажется, ведаю, о ком ты глаголешь. О семье бортника Андрея я слыхивал и ранее. Жену его неспроста люди ведьмой окрестили, – дочь свою она родила уже в зрелых летах. Окромя того, не нашего рода-племени была та женщина, – не знамо, откуда пришла она и опять же не ведомо, сгинула в каких краях. А ныне дочка ее в девках засиделась…
Василий не слушал, что говорит отец, и упрямо промолвил:
– Батя, хочу посватать Дарью.
– Да ты слышишь меня? – вскричал Фёдор Гаврилович.
– Люба она мне, батя, – повысил голос Василий. – Ты хотел женить меня. А теперича что, пошёл на попятную?
– Что ж, коли приглянулась она тебе, бери её в жёны, – мрачно промолвил отец сыну. – Да гляди, кабы она тебя не околдовала…
Вечером Фёдор Гаврилович кликнул брата своего Ивана, который завсегда не прочь был пропустить чарку-другую, и втроём они узкою стезёю пошли сватать дочь бортника Андрея. На опушке густого леса лежала деревушка в несколько дворов. Василий тотчас признал дом, в котором провёл минувшую ночь.
– Мир вам! – Фёдор Гаврилович отвесил поясной поклон, входя в избу. В руках он держал каравай, испечённый женой Ивана Гавриловича, который вошёл вслед за братом. Последним в избе оказался Василий, – он огляделся по сторонам и не увидел Дарьи.
Между тем, хозяин дома – бортник Андрей приподнялся с лавки:
– Здравы будьте, гости дорогие, – и кивнул сыну, мол: «Кликни Дарью. Пусть накроет на стол!». Юноша метнулся в сенцы.
– Проходите, будьте как дома, – говорил хозяин, принимая из рук Фёдора Гавриловича расписной каравай. Гости чинно уселись на лавки. И повисло неловкое молчание. Никто не знал, с чего подобает начинать разговор.
Тогда Иван Гаврилович подумал: «Кабы чаркой не обнесли!», – и решил взять дело в свои руки:
– Пришли мы к вам рядиться. У вас товар, у нас купец…
– Василий Фёдорович, кажись, уже бывал в нашем доме, – улыбнулся хозяин, обратив взор на юношу, сидящего на краю лавки.
– Да, сей ночью, – отвечал за него Фёдор Гаврилович, – дщерь ваша гостеприимно привечала его. Благодарствую вам!
– Её благодарите, а не меня, – отозвался бортник Андрей, – а се и она!
Дверь распахнулась, – в избу вбежала раскрасневшаяся Дарья; брат её осьмнадцати лет, коего звали Димитрием, вошёл следом. Девица бросилась в бабий угол и принялась накрывать на стол. Гости улыбнулись: видать, хороший знак.
– Хозяюшка ваша – знатная стряпуха, – обмолвился Фёдор Гаврилович, испробовав принесенных щей.
– А как она умеет ткать да вышивать! – проговорил бортник Андрей. – Мастерица она у меня, – затейница! Сия скатёрочка – ее работа…
Фёдор Гаврилович сразу, как сел за стол, приметил дивную скатерть. Загляденье! Красота неописуемая! Словно на ладони – княжий терем в окружении церквей со златыми куполами. У подножия холма река несёт свои воды, а на берегу её раскинулись посадские избы, окаймляя торговую площадь – купеческие ряды с заморскими товарами. Того гляди оживёт сей чудный образ, и услышит Фёдор Гаврилович плеск воды в реке, пение птиц и шум торга.
– И впрямь мастерица, – вымолвил он, открыв рот от удивленья.
– Жаль будет расставаться с такой дочерью, – вздохнул бортник Андрей.
– Да, но чему быть, того не миновать! Господь установил сей порядок, – говорил Фёдор Гаврилович, а Иван поддакивал ему. Дарья, между тем, сидела в сторонке, не встревая в мужской разговор. Василий тоже молчал, украдкой поглядывая на неё. Когда Иван Гаврилович осушил третью медовую чарку, Андрей кивнул сыну:
– Митя, ступай, принеси-ка ставленого!
Димитрий скрылся в чулане, а вернулся со штофом, наливая в чарки гостям нового мёда. Испробовав его, Иван Гаврилович воскликнул:
– Славно! Изрядный мёд. Вкус отменный!
– Сей напиток, – молвил Андрей, – мы поставляем в Москву: князь Иван Данилович вельми доволен! Кстати, ту смоляную бочку, что ставил в землю отец мой, Царствие ему Небесное, вынимал я десять лет спустя.
– Знатные у нас будут сродники, – шепнул Иван Гаврилович брату на ухо. – С князьями знаются!
Вскоре сваты захмелели. Бортник Андрей потчевал гостей, а сам не притрагивался к чарке.
– Пора нам, в путь-дорогу, – сказал, наконец, Фёдор Гаврилович. Но едва он поднялся с почётного места своего, как ухватился за стол, чтобы не упасть.
– Оставайтесь у нас, гости дорогие, места всем хватит, – пряча улыбку в уголках губ, промолвил бортник Андрей.
Дарья постелила на лавках перины для гостей, – они улеглись, и вскоре стены избы сотряслись от дружного мужицкого храпа. Димитрий полез на полати. Василий остался за столом, ожидая слова хозяина дома. Бортник Андрей окинул его долгим строгим взглядом: