Путь к океану (сборник)

Тренев Виталий Константинович

Все это было обдумано еще в Ревеле. Но сейчас и Штроле и князь пришли к убеждению, что все эти хитрости будут излишними. Вряд ли хоть единая жи­вая душа охраняет сейчас пушки. Даже если матро­сы и не разбежались, – что крайне сомнительно, – то они наверняка живут в деревне, и прежде чем понадо­бится что либо им объяснять, пушки и все остальное будет захвачено экипажем «Реизенде Тобиаса».

Фрегат достиг удобного якорного места, и Штроле скомандовал: отдать якорь и убрать паруса. Маневр выполнен был с военной четкостью. Князь не преминул сказать

об этом Штроле, и страшный шрам капитана зазмеился от самодовольной усмешки.

– Подожди, князь, – сказал Штроле, – обзаве­демся пушками, и мы еще себя покажем на южных морях! Через пять лет все мы до последнего юнги ста­нем богачами!..

И, хлопнув князя по плечу, Штроле, прихрамывая, направился в свою каюту, чтобы переодеться в русский офицерский кафтан и камзол. По старой привыч­ке Штроле, отправляясь на берег, заткнул за пояс за­ряженный пистолет и настоял, чтобы князь сделал то же самое.

Через четверть часа шлюпка отвалила от борта фрегата и во весь мах длинных весел пошла к берегу. Медленно отодвигались в сторону серые утесы мыса Люзе и постепенно разворачивался вид на его пологий и зеленый склон, обращенный к внутренней части острова. И князь и Штроле во все глаза глядели на открывающуюся перед ними картину.

– Смотри, князь, ведь это огороды, – сказал Штроле. – Тут что – деревня, что ли, близко? Вон и люди на них какие-то копошатся.

– Н-нет, – неуверенно промямлил князь. – Де­ревня как будто далеко. За дюнами. Вон, вон, смотри! Вон где склад, повыше огородов, на склоне...

– Да ведь это целый редут! – воскликнул Штро­ле. – Вон на валу три пушки, флагшток с андреев­ским флагом, а под ним часовой. Князь, что же это такое?

– Чудеса, да и только, – смущенно сказал Бо­рода-Капустин.

– Чудеса! – язвительно передразнил его Штро­ле. – «Матросишки разбежались, потому что-де им жрать нечего». А я-то дурак поверил! Как будто я русских не знаю!.. Черт возьми, они на одной траве могут жить! Ну, делать нечего. Возьмем их обманом. На радостях они нам сразу поверят, а там уж будет поздно.

Часовой у флага, видимо, заметил шлюпку, он по­дошел к колоколу и ударил тревогу. Несколько чело­век, работавших на грядках между дюнами и мысом, оставили свою работу и бегом бросились к «редуту» с лопатами в руках. Шлюпка между тем заскрипела дном по песку и остановилась.

– Братцы, братцы, мы свои, не полошитесь! – закричал князь и, встав во весь рост, замахал тре­уголкою. – Я ваш капитан, бра-атцы!

Штроле тоже поднялся и замахал шляпою.

Но русские матросы, бывшие уже на равном расстоянии и от редута и от шлюпки, и сами останови­лись, видимо заметив, что люди в шлюпке одеты по-русски. Они торопливо одернули рубахи, пригладили волосы и снова припустили во всю прыть – на этот раз к шлюпке.

Часовой у флагштока стойко оставался на своем посту. Напряженно вглядываясь из-под ладони, он так и вытягивался, отклоняясь то вправо, то влево, чтобы получше разглядеть, кто же это прибыл наконец к ним на остров Гоольс?

Четыре матроса с фрегата, бредя по колена, на руках вынесли Штроле и князя из шлюпки на берег, как раз к тому моменту, когда «островитяне» подбе­жали к самой воде.

– Эх, жалко, мало мы с собой прихватили наро­ду! – шепнул Штроле князю. – Сейчас бы тут перевя­зать их, голубчиков, и конец делу...

– Ваше сиятельство, господин капитан! – крикнул было Ермаков, подбежавший первым, но тут же спо­хватился и, оглянувшись на подбегающих товарищей, скомандовал: – Стройсь! Смирно! – и затем, выпря­мившись, рапортовал: – Старший по команде матрос первой статьи Ермаков. Честь имею доложить: в команде налицо семь человек. Больных нет. Особых происшествий не было.

– Спасибо, Ермаков, спасибо вам, братцы, – смя­тенным голосом сказал князь. – Так... Вольно, брат­цы...

Матросы окружили мрачного Штроле и смущен­ного князя.

– Вот такие дела, братцы, – промямлил князь.

Штроле искоса, негодующе посмотрел на него, и князь, взяв себя в руки, продолжал:

– Мы за вами. Вот господин Штроле, капитан фрегата «Винд-Хунд», примет все имущество и отве­зет вас в Кронштадт.

– Ну, слава богу, ваше сиятельство, – оказал Ер­маков, – а то мы тут думали: забыли нас вовсе...

– Не забыли, – тускло улыбнулся князь, которо­му все время было сильно не по себе.

– Дозвольте обратиться, ваше сиятельство, – сказал вдруг Петров, внимательно глядевший на фрегат, стоявший на якоре в полуверсте от берега.

– Говори, – отвечал ему князь.

– Ведь это, сударь, будто не «Винд-Хунд». «Винд-Хунд» я хорошо знаю.

– Это новый «Винд-Хунд», – резко оказал Штро­ле. – Тот в прошлом году затонул подле Наргена.

Ермаков пристально посмотрел на судно, потом на Штроле, но ничего не оказал.

Трубач между тем подошел к четырем фрегатским матросам, стоявшим отдельной кучкой.

– Здорово, братцы! – весело сказал трубач. – Ну, как там у нас в Кронштадте – все на месте?

– Нитшего, нитшего, – торопливо отвечал один из фрегатских. Остальные молчали, напряженно улы­баясь.

Трубач недоуменно обвел их взглядом.

– Да вы что, братцы, не русские, что ли? – спро­сил он.

– Чухна, чухна мы, – закивал головой тот, что говорил «нитшего».

– Ну, коли разговор у нас не получается, давайте закурим, – решил трубач. – Угощайте, ребята. С та­бачком у нас плохо.

– А? – недоуменно спросил «чухна», но тут же сообразил, в чем дело. – Табачка, табачка, – и с го­товностью полез в карман за кисетом.

Заметив этот жест, Маметкул, Нефедов и Петров тоже подошли к фрегатским.

– Мамет, дело сумнительное, – шепнул Урасову трубач. – Матросы не русские...

– И фрегат не «Винд-Хунд», – шепотом же отве­чал Урасов. – Скажи Ермакову!

– Есть!

Штроле вдруг достал из-за пояса пистолет и, под­няв руку, выстрелил в воздух. Русские матросы, схватясь за заступы, сдвинулись в кучку.