Путь Кассандры, или Приключения с макаронами
Шрифт:
– Господи! Если это действительно так, то теперь мне понятно, почему над нашим островом все время появляются вертолеты Экологической службы! Они нас пока не обнаружили, но мы-то их видели и не придавали этому значения, мы считали, что они охотятся за мутантами. А это они, значит, нас искали! Сандра, спасибо вам огромное, это очень важно – то, что вы мне сказали. Вы это должны непременно рассказать нашей матушке во всех подробностях.
– Ладно, давайте готовиться к ночлегу. Я не думаю, что другие мутанты на нас нападут. Они наверняка подстерегают свою добычу в воде, а эту лжемурену мы просто уж очень здорово допекли: сначала у нее под носом, чуть ли не в самом логове, развели в воде туалетное мыло, потом
– Страшно прикасаться, вдруг эта тварь покрыта ядовитой слизью? А в воде ее останки могут потревожить других мурен, которые, может быть, тоже обитают теперь в бывших Коршуновых норах. Давайте оставим все как есть!
На том и порешили. Мы отвели машины на другую сторону площадки, я достала мешок с грязным бельем, выбрала полотенце похуже, вытащила канистру с водой и принялась очищать переднее стекло джипа, заляпанное зеленой слизью и багровой кровью мутанта. Мать Евдокия тем временем продолжала готовиться к ужину. Когда я закончила свою работу и вымыла руки, она прочла молитву, мы поели и уселись в кабину джипа, наглухо закрыв окна. Спать пришлось сидя, но, кажется, я уже ко всему притерпелась и потому уснула мгновенно, оставив мать Евдокию молиться и сторожить.
Ночью мне приснился сон, похожий на Реальность: будто мы с матерью Евдокией едем в нашем джипе по гладкой дороге темного асфальта с белыми полосами по краям. Обгоняя нас, проезжают разноцветные машины, и у каждой видно в окно круглое рулевое колесо, за которым сидит то девушка в ярком платье с длинными волосами, то мужчина в цветной майке или белой рубашке, а на задних сиденьях машин сидят веселые ребятишки в пестрых одежках, они нам улыбаются и машут руками; мы проезжаем городки, где под каждым окном в деревянном ящике растут цветы, а стены домов увиты плющом или виноградом, и вслед нам весело звонят колокола церквей; мы пролетаем насквозь деревушки, где каждый дом выглядывает из своего садика, как из корзинки, полной цветов и зелени; мы едем вдоль пляжа, где на солнце лежат почти раздетые загорелые люди, а по воде скользят лодки с белыми и цветными парусами. «Вот так здесь было совсем недавно, перед приходом Антихриста. Потеряв Бога, люди потеряли и все радости, какие были в их жизни», – говорит мне во сне мать Евдокия. Я проснулась и провела в темноте рукой по лицу – оно было мокрым от слез. Потом я снопа уснула и снов больше не видела.
А мать Евдокия, кажется, так и не спала. Разбудила она меня, когда еще было совсем темно. Я включила фары, чтобы не выходить из машины в темноту. При свете фар мы увидели на том месте, где вчера лежал дохлый монстр, только большое мокрое пятно. То ли кто-то сожрал его останки, то ли он ожил и уполз. Мы не стали долго гадать, каким образом и куда он исчез, а поспешили выехать с места ночевки.
Когда немного рассвело, стало видно, что Французская коса сузилась еще больше. Мы ехали по выщербленной и местами размытой до гравийного основания старой асфальтовой дороге; слева весело бежали к берегу темно-синие, с белой кружевной каймой волны Атлантического океана, а справа мертво лежала маслянистая гладь Европейского моря. Разыгравшийся океанский ветер пытался смахнуть джип с узкой полосы асфальта, но еще трудней приходилось легонькому мобишке. Мне пришлось снова взять его на буксир, а матери Евдокии – пересесть ко мне в кабину.
– Скоро начнется самое интересное! – сказала она через некоторое время, пристально глядя вперед. – Вы ведь любите приключения, Сандра? Так вот, скоро мы с вами совершим «хождение», вернее, «проезд по водам». Видите впереди погнутый указатель, на котором написано «Жизор»?
– Вижу. Удивительно, как он сохранился, до сих пор нам не попадались старые дорожные указатели.
– Остановитесь напротив него. Это мы его нашли, установили здесь и постоянно укрепляем и подновляем.
– Зачем? Ведь он указывает не на дорогу, а на воду.
– Вот по воде мы и поедем, – лукавым голоском произнесла мать Евдокия, и я поняла, что тут кроется какая-то хитрость. Она поглядела на свой допотопный «будильник».
– Отлив еще продолжается. Вы поедете за мной, держась как можно ближе. Старайтесь идти так, чтобы колеса мобишки все время оставались как бы между колесами джипа. Учтите, если вы вильнете хотя бы на два-три метра – вы можете утонуть вместе с машиной.
Через полчаса уровень воды Европейского моря понизился еще на полметра, и мне стало ясно, в чем тут дело: прямо напротив указателя на таинственный Жизор под водой стала просматриваться широкая серая полоса.
– Это какая-то затонувшая дорога! – воскликнула я.
– Совершенно верно. Она идет по узкой насыпи, а справа и слева от нее довольно глубоко. По этой дороге мы и доедем до самой обители. Вперед, Сандра, у нас очень мало времени! Через два часа вода начнет подниматься, а здесь высокий прилив – больше двух метров. Мы должны ехать очень быстро и очень осторожно.
– Но это же совершенно невозможно! Нас попросту смоет!
– Все возможно с Божией помощью.
Я не стала напоминать ей, что мне ее Бог навряд ли станет помогать, ведь я Его об этом не просила.
Мать Евдокия перекрестила воду, потом мобишку и мой джип, заодно, не спросясь, и меня в нем, после чего села в кабину мобиля и подъехала к самому берегу, остановившись возле указателя – точно против того места, где начиналась подводная дорога.
– Вы готовы, Сандра? – спросила она, приоткрыв дверцу.
Я крикнула в открытое окно:
– Готова, мать Евдокия!
– С Богом!
Мобишка плавно скользнул с берега и помчался прямо по воде, подняв по сторонам два крыла сверкающих брызг. Я сразу же двинулась за ним, стараясь не думать о том, что еду прямо по воде.
Мне ехать было легче, чем идущей впереди монахине: как ни мал и легок был мобишка, но на несколько коротких мгновений он разгонял воду с бетонного покрытия, и благодаря этому я все время видела впереди серую дорогу и ее резкие черные границы по краям. Я была спокойна: справа и слева от джипа оставалось еще метра по три асфальта.
Так мы неслись друг за дружкой довольно долго, и постепенно напряжение меня оставило. Мать Евдокия держала постоянную скорость, дорожное покрытие под колесами было на удивление ровным, ничто, казалось, нам не угрожало. Время от времени я поглядывала в зеркало заднего обзора и замечала, как узкая песчаная коса, с которой мы свернули в воду Европейского моря, становится все уже и уже, а затем исчезает совсем.
Через некоторое время шелест воды, бегущей от колес, мягкое покачивание джипа начали действовать на меня усыпляюще. Поверхность воды слепила глаза, хотя солнца не было – только серая дымка над мутной водой. Вдруг мне стало совершенно ясно, что эта дорога никуда не ведет, кроме как под воду. Я увидела, что жужжащий черный жучок впереди начинает постепенно уходить в глубину: прежде его бока выступали гораздо выше над поверхностью воды! Я похолодела и в панике надавила на кнопку сигнала, чтобы предупредить мать Евдокию об опасности, и не отпускала кнопку до тех пор, пока до моего слуха и сознания не дошел ответный сигнал. Я прекратила сноп завывания и прислушалась. Мать Евдокия сигналила что-то совершенно определенное: четыре коротких сигнала – пауза, четыре коротких – пауза, четыре коротких – пауза, и так беспрерывно. Я шла за ней как во сне и все старалась понять, почему она так странно сигналит и почему не останавливается?