Путь Кассандры, или Приключения с макаронами
Шрифт:
– Тут у нас гостиница для паломников, – сказала она. – Идите за мной! Да не вы – вы подождите на дворе! – Последняя фраза относилась к следовавшим за ней по пятам кошкам, которых теперь уже стало не то четыре, не то шесть. – Сейчас в обители паломников нет, так что вы получите отдельную комнату. Вы надолго к нам?
– Нет, мне скоро надо ехать назад.
– Неужели же на Успение не останетесь?
Я не знала, что такое «успение», но сказала, что тороплюсь вернуться к больной бабушке.
– Как жаль! А может, поживете у нас немного? Елизавета Николаевна такая самостоятельная, побудет немного без любимой внучки.
И все-то они про нас знают… Комнатка, куда она меня привела, оказалась крошечной, с небольшим окном. Я поставила на пол свою сумку и огляделась. У одной стены
Сестра Дарья подошла к окну, раздвинула в стороны пестрые занавески и толкнула раму. Комнатка сразу до отказа наполнилась свежим ветром и птичьим щебетом. Я подошла к ней и тоже выглянула в окно. Странный какой домик: мы вошли со двора, и это был первый этаж, а с этой стороны под окном блестела вода, и окно было довольно высоко над ней. Дальше за ровной гладью воды стеной стоял туман. Удивительное дело, ведь это была все та же вода Европейского моря, но тут она казалась гораздо чище, будто кто-то сдернул с ее поверхности жирную грязную пленку.
– Раньше здесь были парки река, а за рекой, там где сейчас один только туман, – поля и лес, а за лесом холмы.
– Все это ушло под воду?
– Да, всю округу затопило, только наш монастырь и уцелел. Это было чудо.
– Какое же в этом чудо? Просто вы, наверно, находились на самом высоком месте.
– А вот и нет! Монастырь наш всегда стоял в низине, а вокруг были холмы, маленькие городки, деревни, усадьбы. Ничего не осталось ~ все до самого города Жизора ушло под воду, да и от Жизора остался один только холм и старинная крепость тамплиеров. Когда начался потоп, мы думали, что нас первыми затопит, к смерти приготовились. Но еще больше мы ужаснулись тому, что потоп этот как бы опровергал Святое Писание, ведь в Библии сказано: Господь обещал Ною, что больше не станет насылать на людей потопа. Но Господь этого потопа не устраивал, Он только позволил людям пожинать плоды своих дел: люди бомбили землю, земля отвечала землетрясениями, а землетрясения вызвали потоп. Отец Александр сказал, что этот потоп – последнее предупреждение человечеству. Мы спасались на четвертом этаже, под самой крышей. Сорок дней мы там просидели в темноте, только одна негасимая лампадка у нас горела – она и сейчас горит. Если пойдете в лес, то обязательно ее увидите, она в часовенке с иконой Божией Матери. Ой, заговорила я вас, попадет мне от матушки! Вам же отдыхать надо.
– Нет, нет! Расскажите с самого начала, как вы спасались от потопа, сестра Дарья!
– Сперва было просто жутко. Началось все ночью: загрохотало, завыло за окнами, во всей обители потухли свечи. Мы хотели спуститься вниз, в церковь, а там вода плещется и поднимается все выше и выше – уже лестницу заливает. Матушка велела всем нам взяться за руки, пересчитала нас и повела на четвертый этаж, а потом заперла за нами дверь на лестницу. Мы испугались еще и потому, что с нами не было дяди Леши, нашего смотрителя: он как раз в тот день уехал в Париж по делам – тогда еще был Париж. А жена его, Лариса Петровна, с нами оставалась. Вот потому она и выглядит теперь втрое моложе своего мужа.
– Почему?
– Потом скажу. Нам было очень страшно, особенно в первые дни: ухватимся друг за дружку, слушаем, как ветер воет и громыхает гром, молимся, плачем. Уже после, когда от поста мы совсем присмирели, ни о чем не могли больше ни говорить, ни думать, и вся наша жизнь превратилась в одну сплошную молитву, тогда стало легче.
– А что же вы ели и пили? У вас какие-то запасы, наверно, были с собой?
– Мы почти ничего не успели захватить: вода сразу залила подвал с продуктами и первый этаж, где у нас была кухня. Взяли то, что было в кельях: немного хлеба и у кого что было из фруктов – тогда ведь было Преображение. Через несколько дней остались только сухие просфорки и святая вода. Обедницу отслужим, по малюсенькому сухарику просфорному съедим, запьем тремя глотками святой воды и все. Так все сорок дней и постились.
– И никто не заболел и не умер?
– Да что вы – наоборот! Все старые хвори куда-то испарились, шрамы и морщины разгладились, помолодели мы все. Как вы думаете, сколько мне лет?
– Двадцать пять – двадцать семь.
– А мне ровно вдвое больше! До потопа я уже седеть начала, и рыжина моя потускнела с годами. А когда мы вышли из затвора, я глянула в зеркало – тьфу, опять я стала огненно-рыжая, как лисица! Вообще, конечно, монахини из-за постов всегда моложе мирских выглядят, но чтобы так… А мать Наталья, библиотекарь, которая совсем слепенькая была и ходила с костылем, прозрела и стала бегать как молодая. Но самое большое чудо случилось с матерями Ангелиной и Параскевой: они обе уже несколько лет не вставали с постелей. На чердак мы их на руках снесли, а назад они обе по лесенке на своих ногах спустились. Вот радости было! Им обеим уже за сто лет перевалило. Теперь они на службы ходят и даже послушания исполняют: занимаются с молодыми послушницами и помогают резать овощи для кухни. А дядя Леша объявился через месяц. Это он нашел подводную дорогу к монастырю. Но он, бедный, остался таким же старым, каким был до потопа.
– А ваши кошки – они тоже с вами были?
– Нет, кошки на улице остались, они на деревьях спаслись. А другие звери на косу уплыли. Потом они вернулись к нам вплавь и еще других привели.
– А как вы узнали, что потоп кончился?
– Очень просто, у нас ведь окна были на крыше. Однажды утром служба кончается, а мы вдруг лица друг друга начинаем различать, до этого только лики икон видели при свете лампадки – такая тьма за окнами стояла. Чувствуем, что ветер стих и волны не шумят. А потом взошло солнце – вот радость была! Маленькая сестра Касса уговорила матушку разрешить ей на крышу через окошко вылезти – окна в келейках на потолке были. Матушка говорит: «Ну, будь нам голубкой Ноя. Погляди, что там в мире делается. Да не слети только с крыши-то!» Выбралась наша «голубка» на крышу, а мы ее за подол подрясника держим, чтоб не свалилась. Вдруг она как закричит: «Матушка! Сестры! А Господь-то нас помиловал! Бежим скорей на землю!». Но матушка бежать не позволила, а велела сначала отслужить благодарственный молебен Пресвятой Богородице – ведь это Ей наша обитель посвящена, и перед Ее святой иконой горела все сорок дней негасимая наша лампада. Мы отслужили молебен, пропели акафист, а потом чинно, с иконой Божией Матери впереди, спустились вниз и вышли из дома. А от нашего дома осталась только та часть, над которой мы на чердаке спасались! Спустились мы па землю и видим, что оказались на острове и остров наш укрыт от всего мира пеленой тумана, как покровом Пресвятой Богородицы. Вот так все это было… Не холодно вам? Давайте-ка я закрою окно. И пойдемте, я покажу вам, где у нас душ и как им пользоваться.
Душ у монашек был аскетический: прямо к дому была пристроена деревянная будочка, а над ней на столбах прилажен большой бак для воды и лесенка к нему по шаткой лесенке надо было поднимать воду ведрами и заливать в бак. Нагревалась вода солнцем, когда было солнце. Сейчас она была чуть-чуть теплой, но меня это не смутило.
Через полчаса я лежала на немного провисшей старой кровати и отдыхала. Я лежала и вспоминала рассказ сестры Дарьи. Я пыталась представить себе темным чердак, огонек лампады, молящихся и плачущих от страха монахинь…
В дверь осторожно постучали, и за ней прозвучал голос сестры Дарьи, вздумавшей зачем-то молиться прямо перед моей дверью: «Молитвами святых отец наших, Господи Боже наш, помилуй нас!» Я несколько растерялась. Сестра Дарья повторила молитву, а потом открыла дверь и просунула голову:
– Сандра! Когда стучат с молитвой в вашу дверь, вы аминькните в ответ.
– Что-что я должна сделать?
– Сказать: «Аминь!» Такой порядок.
– Ну, аминь!
Тогда только сестра Дарья вошла, неся в руках синюю кружку с отбитой ручкой и несколько белых роз. За нею в комнату важно вступила старая рыжая кошка и уселась у порога, обернув лапы хвостом. Сестра Дарья налила в кружку воды из-под крана и поставила розы на стол.