Путь на Олений ложок
Шрифт:
Онучин насупился, опять капризно закусил губу.
— Я вас слушаю, — повторил Шатеркин.
— Да-а… Рядом с Фимой — знакомая девушка, слева от меня — Иван Петрович. Все.
— Не все.
— Но я их плохо знаю, гражданин капитан, и поэтому ничего больше не могу сказать.
— Иван Петрович… Это тот самый, который приходится вам крестным отцом?
— Вы уже знаете?! Кто-то хорошо на вас работает.
— Это не относится к нашей беседе. Продолжайте.
— Охотно подтверждаю ваши, так сказать, оперативные данные, но ничего, к сожалению, не могу сказать нового.
— Откуда и когда появился ваш крестный отец?
— Знаю, что откуда-то и когда-то приехал.
— Не валяйте дурака, Онучин!
— Извиняюсь, гражданин капитан, вы опять забыли мою настоящую фамилию. Напоминаю вам: Том Штюбер.
Шатеркин с отвращением и жалостью поглядел на Онучина.
— Эх, Том Штюбер… Своим умом дошли до этого, или вас так окрестил Иван Петрович? Его профессия?
— Не знаю. Он недавно приехал из-за границы и поскольку в нашем городе нет биржи труда, на учет безработных, видимо, не встал.
— Из какой страны?
— Кажется, обыкновенный репатриант, из бывших перемещенных лиц, которых теперь вывозят из Западной Германии.
— Чем он намерен был заняться?
— Это вы можете спросить у него. Он вам даст исчерпывающие ответы.
— Где он остановился? У родственников? У знакомых?
— Может быть, у родственников, может быть, у знакомых, а может быть, у тех и у других, — ехидно улыбнулся Онучин.
Шатеркин старался держать свои нервы в туго сжатом кулаке. Он тоже улыбался, но эта улыбка недешево обходилась ему.
— Насколько мне помнится, вы жили по Старозаводской улице, в доме номер десять? — неожиданно переменив направление беседы, спросил он.
— Вы что, хотите в гости?.. Извините, но вы, кажется, забыли, что меня нет дома.
— Нет, не забыл, я это очень хорошо знаю.
— Тогда непонятно, с какой целью вас вдруг заинтересовала моя квартира?
— Меня заинтересовала не ваша квартира, а вашего соседа Денисова, которую вы не раз посещали в этом году.
Онучин насторожился, в безжизненных зеленоватых глазах зажглись слабые огоньки.
— Живем в одном доме, почему бы и не зайти к соседу?
— Не стройте из себя шута. С какой целью вы посещали Денисова?
— Оставьте меня в покое, капитан! — истерично закричал Онучин, вскочив с табуретки. — Я вам больше ничего не скажу. Вы поняли?..
19. Мальчишки продолжают действовать
Катя опустила монету в автомат и набрала номер служебного телефона Шатеркина. Ответа не было: в трубке повторялись глухие продолжительные гудки. Она набрала второй раз — Шатеркин не отвечал.
Постояв в нерешительности еще одну-две минуты, девушка вышла из телефонной будки и медленно пошла в сторону сквера.
Вечер обещал быть теплым и тихим. Где то далеко за большим шумным городом, за просторами поемных лугов тяжело и устало опускалось солнце. Его прощальные лучи теперь уже не доставали ни гладкой нагретой поверхности мостовых, ни прелой пахучей земли в садах и скверах, они гасли в желтоватой трепетной дымке и только чуть-чуть светились тусклой позолотой на крышах домов, на вершинах высоких тополей и кленов, росших по обеим сторонам улицы.
— Ведь он через двадцать-тридцать минут должен быть дома, — подумала Катя. — И как бы это ни было понято, мне необходимо с ним повидаться. Что же, наконец, в этом особенного?..
Катя дошла до кинотеатра. Внимание ее привлекла большая красочная реклама на фасаде здания. Она остановилась. «А что, если на этот раз все будет наоборот?.. Разве в этом есть что-нибудь плохое?.. Ведь он занят больше, чем я».
Не раздумывая, она подбежала к кассе и сунула в тесное окошечко деньги.
— Два билета, пожалуйста… На хорошие места.
Не глядя взяла сдачу, билеты и, счастливо улыбаясь, чуть вприпрыжку, словно девочка, побежала к остановке автобуса.
Едва она вошла в калитку, как на дорожке появился Риф. Катя испуганно вскрикнула — Риф не тронулся с места и не проявил ни малейшей снисходительности. Стоило только Кате сделать неуверенный и робкий шаг назад, как он предусмотрительно сменил свою позицию и преградил ей дорогу к отступлению. «Что же теперь делать?..» — в отчаянии прошептала Катя.
На звяк щеколды вышла Марфа Алексеевна и всплеснув руками, тотчас повернула назад. В следующую минуту на крыльцо выбежал сам Николай и бросился навстречу перепуганной девушке.
— Вот всегда мы так встречаем наших гостей, — не без иронии кивнул Шатеркин в сторону Рифа.
— Я, должно быть, не вовремя? — смущенно проговорила Катя. — Наверно, помешала…
— Напротив… В самое подходящее время, вместе сейчас и пообедаем.
Николай был в легкой полосатой пижаме, в мягких домашних туфлях. Марфа Алексеевна теперь вышла на встречу сыну и Кате в новом красивом переднике, радостная и виновато улыбающаяся.
— Ты уж, Катенька, прости меня, старую… Мне надо было этого нечистого духа прогнать да тебя от страха вызволить, а я, как ненормальная, в комнаты бежать кинулась.
— Не беспокойтесь, Марфа Алексеевна, все обошлось хорошо. Риф вел себя деликатно.
— Куда уж деликатней… У, нечистый дух, — проворчала Марфа Алексеевна.
Скоро все эти волнения улеглись. Сели за стол. Молодые люди не страдали отсутствием аппетита, а при оживленном разговоре обед казался еще вкуснее. Марфа Алексеевна принесла лакомства. Катя молча покосилась на большой, до отказа заставленный поднос. Мягкие, в глубоких морщинах руки Марфы Алексеевны без конца пододвигали к ней то легкий, как пена, зефир, то свежее клубничное варенье, то румяные абрикосы…