Путь от атеизма к вере

Шенин Игорь Александрович

После того, как специальная теория относительности стала общепризнанной, любые эксперименты, дающие несогласующиеся с данным учением результаты, многими физиками просто перестали замечаться (учёные тоже люди, и никакие человеческие слабости им не чужды). Однако были опыты Майкельсона, Морли, Гаэля, Миллера и других физиков, которые фиксировали «эфирный ветер» (от орбитального и суточного вращения Земли), правда, цифры в некоторых случаях оказывались более скромными, чем изначально ожидалось, но, увы, на них уже не обратили внимания. И не обратили потому, что для теории Эйнштейна подобные поправки губительны, так как, по его же словам, она возникла не из эксперимента Майкельсона, а из общих рассуждений о свойствах Вселенной, поэтому приведённые

в ней формулы должны быть окончательными (до определённого уровня точности). А вот для гипотезы Лоренца такие частные поправки не страшны, ведь они всего лишь уточнили бы формулы преобразования, что в порядке вещей для законов, получаемых экспериментальным путём.

Трудности эйнштейновского учения этим не ограничиваются, ведь в двадцатом веке были проведены и другие опыты, ставящие перед данным учением неудобные вопросы. Так, например, в эксперименте Саньяка по обнаружению «оптического вихря» абсолютно чётко регистрировался эфир, и если бы он был проведён до опытов Майкельсона, то его бы посчитали блестящим доказательством наличия эфира. Эксперименты Чампни, Муна, Исаака, Кана по поперечному эффекту Доплера также показывают нарушение принципа относительности, так как там наблюдается зависимость от того, что движется: источник или приёмник света. И, поверьте, этот список «неудобных» экспериментов можно продолжить, но мы этого здесь делать не будем, и не будем потому, что самый основной аргумент против данной теории виден и без тонкостей физики. Что за аргумент?

Есть основание с полной уверенностью утверждать следующее: мир бесконечен, бесконечен во всех своих проявлениях, причём ограничений нет ни в большом, ни в малом. Какое бы, например, дальнее расстояние ни было загадано, пространство имеет ещё большие размеры. Какой бы, к примеру, микроскопический элемент материи мы ни взяли, всегда найдётся другой, размеры которого ещё меньше. И так во всём. Возможности мира безмерны, поэтому он имеет лишь два предела: ноль и бесконечность. Любая теория, заявляющая о наличии иного (то есть конечного) предела, ошибочна. И теория А. Эйнштейна не является исключением.

Скорость света в вакууме не может (и не должна, так как она не равна бесконечности) считаться максимальной для материи, она всего лишь может быть критической для плохо известного нам земного мира (причём под земным подразумевается и весь видимый нами космос). Ведь, согласитесь, мы не узнали всю Вселенную, мы не трогали все материи, мы не изучили все явления! Тем не менее, имея такие чудовищные пробелы в знаниях, у нас хватает нахальства что-то милостиво разрешать Природе, а что-то ей категорически запрещать. Итог же всему сказанному здесь очевиден: теория относительности Эйнштейна, по заявлению самого автора опирающаяся на коренные свойства пространства и времени, несёт в себе серьёзную погрешность, так как с самого начала создавалась на весьма сомнительной посылке о существовании ограничения для этого самого пространства и времени.

Что же касается наблюдаемой огромной значимости величины скорости света, то эта физическая постоянная просто не может в нашем мире не играть большой роли, ведь электромагнитное взаимодействие является основным в постройке окружающих нас веществ. Но надо понимать, что помимо плохо изученных электромагнитных и других взаимодействий, наблюдаемых сегодня людьми, существует множество совершенно неизвестных нам физических полей, у которых имеются собственные заряды и скорости распространения, в большинстве своём во много раз превышающие скорость света. Так должно быть! Вселенная беспредельна.

Надо отметить, что эта самая беспредельность мира, в свою очередь, не позволит физикам создать глобальную и окончательную теорию материи. Почему? А потому что сделать это станет возможно лишь тогда, когда весь безграничный мир будет уже полностью исследован и все процессы учтены. Но можно с абсолютной уверенностью заявлять, что для людей такой момент не наступит никогда, ввиду бесконечного разнообразия материи.

Конечно, это не значит, что надо опустить руки и забросить науку, нет, изучать природу нужно, получая при этом всё новые и новые знания для человечества, но всегда необходимо помнить, что сколько бы много мы ни узнали, непознанного останется гораздо больше.

Увы, помимо в общем-то похвального стремления некоторых физиков отыскать глобальные законы материи (похвального в том случае, если помнить, что любой самый «глобальный» закон есть лишь приближение другого, ещё более «глобального») существует и прямо противоположная тенденция. Представители последней заявляют, что человек не в состоянии постичь тайны мироздания, поэтому и не надо пытаться всё понять, а достаточно лишь подобрать подходящие к тем или иным изучаемым явлениям названия, да обложить их математическими формулами, и на этом познавательный процесс сразу же и закончить, не забивая голову попытками разобрать природу наблюдаемого (к примеру, такое не редко происходит в квантовой механике). Если первая группа физиков часто скатывается на шапкозакидательство, то вторая страдает страусиным синдромом — голову в песок, и никаких забот. Истина же как всегда находится посередине между крайностями: человек не только может, но и должен стараться добраться до сущности любого наблюдаемого процесса, при этом, однако, не впадая в богоподобное состояние, что-то милостиво разрешая Природе, а что-то категорически ей запрещая.

Упомянув вскользь о квантовой механике, есть смысл сказать несколько слов и на эту тему. Если теория относительности возникла, чтобы попытаться объяснить неожиданный результат эксперимента Майкельсона, то квантовая механика появилась из непонимания того, почему в планетарной модели атома орбитальные электроны не излучают. До сих пор не объяснив ни того ни другого (а ведь имеются интересные гипотезы!), физики сумели лишь выдать для всеобщего пользования эмпирические формулы, кое-как обслуживающие наблюдаемые процессы. Оперирование этими математическими формулами иногда приводит к весьма любопытным результатам, как правило, действительно реализованным в жизни. Но есть одно «но». Время от времени бывает необходимо в получаемых результатах выяснять что первично, а что вторично. Ведь, согласитесь, математике нет никакой разницы в том, собака ли виляет хвостом, или хвост виляет собакой. Формулы можно крутить так и этак, но реальная жизнь не всегда допускает подобные вольности.

Итак, возвращаясь к теории относительности, можно сказать, что имеющиеся противоречия выдают её, мягко выражаясь, несовершенство. Поэтому из-за данного учения уж точно не стоит торопиться отрицать духовный мир. Подчеркнём, не какие-то отдельные люди пытаются спорить с теорией А. Эйнштейна (хотя и люди тоже), а сами факты полемизируют с ней. А с фактами нельзя спорить даже эйнштейновской теории. Что же в сложившейся ситуации остаётся делать физикам? Выбор у них небольшой: или быть теми работниками науки, которые всеми правдами и неправдами поддерживают разваливающуюся доктрину, или быть настоящими учёными, умеющими признавать свершившиеся факты. Второе порядочнее.

Из всего вышесказанного напрашивается вывод о необходимости нового взгляда на строение материи, взгляда, который не только не будет противоречить наблюдаемым фактам, но и признает духовный мир. Только так! Иное, беря во внимание предыдущие главы книги, уже не устраивает. Но где взять такую теорию? Сейчас брать негде, а надеяться, что официальная наука в ближайшее время ею разродится, очевидно, бесполезно. И это, заметим, вопреки тому, что новые гипотезы являются непременными атрибутами науки; особенно это относится к физике, которая без них будет погружаться в болото застоя. Конечно, отдельные учёные всё-таки выдвигают свои собственные версии мироустройства, но эти гипотезы, как правило, не доходят до широкой общественности, которую до последнего момента кормят старыми учениями, несмотря на то что не все хотят (а кто-то и не способен) это переваривать.