Путь отважных
Шрифт:
Тихо поскрипывали деревянные колышки уключин под взмахами вёсел. Дул встречный холодный ветер. Он точно притушил звёзды, и они едва поблёскивали. От промоин и камышей веяло гнилостным болотным запахом.
Мальчишки напряжённо вглядывались в темноту, ждали берега.
Вдруг Шура прошептал:
— Лодка течёт.
— Вычерпывай! — ответил Витя, не переставая грести.
И
Вспыхнул немецкий сторожевой прожектор, двинулся вдоль реки.
— Скорее, вплавь! — крикнул Витя, бросая вёсла.
Шура подхватил бамбуковую палку, и ребята нырнули.
Прожектор засек лодку, и тут же воздух загудел от снарядов.
Мальчишки плыли к своим. Одежда набухла, отяжелела. Течение реки сносило в сторону, затягивало в глубину.
Прожектор не уходит — показывает цель.
Воздух гудит, вздрагивает от снарядов. Вздрагивает и вода, белая от прожектора. Разлетаются совсем низко над головой брызги, перемешанные с осколками.
Шура и Витя потеряли друг друга. Но кричать, звать бесполезно: ничего не услышишь.
Обессиленные, оглохшие, они всё-таки доплыли до берега, где были свои. Доплыли с бамбуковой палкой.
Москва
Разведывательные данные, доставленные Витей и Шурой в Москву, в обломке старого удилища, имели исключительно важное значение.
Об этом сказал ребятам Никита Сергеевич Хрущёв, который в то время был секретарём ЦК Компартии Украины и занимался организацией партизанского движения.
Он лично знал многих николаевских партийных работников, поэтому расспрашивал Шуру и Витю очень подробно о «Центре», о диверсиях, о разведке, о запасах у партизан оружия, медикаментов и взрывчатки.
Поздний вечер. На московском аэродроме едва обозначены сигнальные огни.
Транспортный самолёт готов к отлёту: прогреты, заправлены моторы. В самолёт уложены грузовые парашюты с оружием, взрывчаткой, медикаментами и радиоаппаратурой.
Кроме Вити и Шуры, в кабине самолёта находится ещё радистка Наташа Кострова. Главный партизанский штаб направил её на работу в николаевский «Центр» для постоянной связи с Москвой.
Самолёт набирает высоту и ложится на заданный курс.
От высоты закладывает уши. Разговаривать почти невозможно, хотя мальчишкам есть о чём поговорить: незадолго перед вылетом они узнали, что Главное партизанское командование за выполнение боевого задания наградило их орденами.
Витя и Шура грызут печенье. Угостили Наташу, но она отказалась и продолжала дремать. Она весь день пробегала по интендантствам: ей хотелось побольше раздобыть запасных ламп и батарей для своей рации.
Задремали и мальчишки.
Их разбудил бортмеханик:
— Подлетаем к Николаеву. Приготовьтесь.
Открыли дверцу и сбросили грузовые парашюты.
Потом прыгнул Витя. За ним прыгнули Шура и Наташа.
Приземлились они в окрестностях Николаева.
Вскоре всё имущество было передано партизанам «Центра».
Мы
Мальчишек в закрытом полицейском автомобиле привезли в гестапо. Арестовали их по доносу предателя.
Сначала мальчишек допрашивал следователь Бирко.
Им выкручивали пальцы, не давали пить, прикладывали к телу горячее железо, били резиновыми трубками со свинцовыми наконечниками.
От них требовали, чтобы они назвали имена и фамилии подпольщиков.
Но мальчишки не называли.
Бирко отправил их к зондерфюреру Шлиффену.
Шлиффен сидел за столом в замшевой охотничьей куртке и в плотных жёлтых крагах.
Рядом на подстилке лежал доберман-пинчер.
— Отвечать! — потребовал Шлиффен.
Ребята не отвечали.
— Отвечать!
Голос зондерфюрера напрягается. Напрягается и доберман-пинчер.
— Vorw"arts! — приказывает Шлиффен.
Доберман-пинчер прыгает и валит на пол Шуру, прижимает зубами горло.
Переводчик тем временем поправляет подстилку.
— So, so. Noch kr"aftieger! — Шлиффен встаёт из-за стола и подходит к Вите. — Отвечать!
Тяжёлая, как болезнь, усталость сводит мускулы. От побоев путаются мысли. Зрачки в глазах зондерфюрера кажутся прозрачными.
Витя молчит.
Тогда Шлиффен командует собаке:
— Vorw"arts! — и показывает на Витю.
* * *
…Среди цветов, которые люди положили тогда зимой на площадь, был ещё пионерский вымпел с надписью: «Мы никогда не забудем вас!»
* * *
Ложатся на море звёзды, кладёт щёку луна.
Где-нибудь на корабле радист крутит радиоприёмник, и в тишине города то пролетит обрывок песни, то шелест далёких туч, то вспыхнут, загорятся струны скрипок.
Недалеко от моря стоит бронзовый памятник двум бесстрашным разведчикам.
Памятник поставили девчонки и мальчишки, которые сейчас живут в этом городе.
В. Великанов
РАНЕНАЯ СКРИПКА
Рисунки Е. Ванюкова.
На Кавказской шла большая посадка. В вагон входили транзитники из Ставрополья, местные станичники, командировочные, которых в эту хлопотливую уборочную пору немало бывает в кубанских станицах. Мимо нашего купе проплывали огромные чемоданы, сетки с душистыми яблоками, озабоченно сновали пассажиры, потому что невозможно проехать мимо Кавказской, чтобы не купить огромный арбуз или пяток ароматных дынек-«колхозниц».