Путь с войны
Шрифт:
В перспективе Ростиславу светила стройная карьера, но! Было одно но – он не умел выявлять преступления. Он не умел их раскрывать. Ему скажи: вот такой-то, такой-то обвиняется, скрылся – Загорский найдет. Из-под земли. А чтобы кого-то заподозрить, обвинить, собрать улики, опросить очевидцев – Загорскому скучно. Такого рода дела ему и не поручали. Но если сложное, заковыристое розыскное дело – именно розыскное! – тут, зовите Загорского, он все сделает.
С началом войны вектор работы несколько сменился, приходилось ловить дезертиров. Задача суконная, не творческая, еще и малополезная. Ну не желает этот черт воевать, зачем его гнать насильно? Пусть в тылу стоит у станка, хоть толк
Загорский стоял у «Виллиса» с откинутым брезентом-крышей, рассматривал фото Бардина, когда подбежал Ветров.
– Извиняюсь, что заставил ждать, – улыбнулся майор. – Последние вводные получал. А давай для простоты на «ты», – предложил Ветров и дружески хлопнул капитана по плечу.
Загорский двумя пальцами чиркнул по пиджаку в том месте, где прикоснулся Ветров, как бы отряхнул. Пристально посмотрел майору в глаза, отчего последнему стало не по себе. Тяжелый взгляд, казалось, говорил: все про тебя известно, как мы тебя пропустили в двадцатых, юный троцкист? Как на работу в органы попал?
– На «ты»? – сказал Загорский. – Не вижу необходимости. Может попозже. Если подружимся. А это вряд ли. Н-да. Играем в одной команде, а вы не уведомляете о фактах по делу. Сокровища Петербурга, янтарная комната. Разные бывают ценности, отношение к заданию отсюда разное.
– Вы в курсе? – обескураженно сказал Ветров. – Откуда? Хотя, что это я…
– А я подслушивал! – Загорский ухмыльнулся. – Дверь Колупаева тонкая.
– Но вы понимаете, капитан, что это известно узкому кругу лиц. Так и должно остаться.
Капитан в знак согласия склонил голову в шляпе, во вмятине фетра Ветров заметил заплатку.
Слегка припадая на правую ногу, к ним подошел пожилой желтокожий мужичок, мелкого роста, рябоватый, расхристанный.
– Прикомандированный. Знакомьтесь – указав на Ветрова, предложил Загорский.
– Оперуполномоченный Сметана, – прокряхтел пожилой. – Николай Прокопьевич.
– Майор Ветров. Владимир Владимирович.
– Так себе имечко для вашей конторы, – вынес вердикт Сметана. – Еще при Ежове служил такой Вэ Вэ Финкельштейн. Враг народа оказался.
– Ну, знаете, – майор не нашелся, что возразить. – Мало ли людей с таким именем!
– А еще Вэ Вэ Исаев, так он…
– Николай Прокопьевич! – прервал Сметану Загорский. – Давайте исторические экскурсы потом. Едем на базу.
Они сели в «Виллис», Сметана – за руль, Загорский с ним рядом.
Ветров, упав на заднее сидение, подумал, что если сыщик Загорский внешне похож на гангстера из американского фильма, то Сметана – комический персонаж из французского. К кино загнивающего Запада Ветров приобщился на закрытых показах, что проводились в элитном дачном поселке. Простым советским людям такой кинематограф был противопоказан – рано им еще.
***
«Базой» оказалась трехкомнатная квартира на первом этаже многоквартирного дома. В большой комнате стоял стол, за которым расположились сотрудники Загорского. Борис Сорокин – недавний выпускник физмата, безупречный логик, совсем молодой человек, стесняющийся своей близорукости, он старался как можно реже надевать очки, поэтому постоянно щурился. Не уступала ему в способностях Вилена – миловидная шатенка со стрижкой каре, красивая девушка с нежной кожей, только крупные крепкие руки со ссадинами на казанках портили образ. Близнецы братья Гавриловы, Исай и Серега, похожие КАК две капли, похожие НА две капли – широкие лбы их, сужаясь, переходили во впалые щеки, и острые подбородки. Мать близнецов – еврейка, отец – фрезеровщик.
Загорский подошел к карте, закрепленной на стене, Сметана занял место за столом, Ветров присел возле Вилены и сказал:
– Чайком не угостите, хозяюшка?
Девушка промолчала.
– Итак, товарищи, – заговорил Загорский. – Внимайте. О службе нашей написано не на скрижалях каменных, а в разуме и сердце. А посему безусловная централизация и строжайшая дисциплина, как главное условие. Нам предстоит найти… Николай Прокопьевич!
Сметана выложил на стол документы и несколько фотокарточек Бардина, которые раскидал присутствующим как игральные карты.
– Потеряшка? – спросил Борис Сорокин.
– Заяц, – ответил Загорский. – Серый дезик.
– Крепим? – уточнили в один голос братья Гавриловы.
– Нет. Наша задача его обнаружить и передать, – Загорский посмотрел на Ветрова. – Коллегам. Майору Ветрову.
Ветров кивнул. Он предпочитал помалкивать, тут свой розыскной жаргон: «потеряшка», «дезик».
– Ырысту Танышевич Бардин. Покинул расположение части. Все есть в материалах дела, ознакомится всем, – Ростислав ногтем очертил овал на карте. – Такой где-то радиус пока. Ориентировки коллеги дали. Результата не принесло. По имеющейся информации наш бегунок направляется…
– На запад!– вклинился Сметана.
– Вот и нет, Николай Прокопьевич! Направляется он на восток. Мальчик домой захотел.
– Во дурак! Его же там, – Сметана жестами изобразил какую-то изощренную пытку-казнь. Потом покосился на Ветрова, осекся. – То есть, я говорю, так оно и проще, что на восток.
Загорский отошел от стены, сел во главе стола.
– Задача осложняется тем, что цель поиска Бардина конфиденциальна, – он обвел взглядом сотрудников. Ветров отметил, что они понимают друг друга без слов.
– Легенда, допустим, кража в штабе, Бардин – свидетель, – предложил Исай Гаврилов
– Или как с розыском Иваневского, – сказала Вилена.
– Иваневский – перебежчик, – обращаясь к Ветрову, громко прошептал Сергей. – Это Вилюнька ненавязчиво напоминает, как она извлекла предателя из американской зоны оккупации.
– А ты не завидуй, – сказал Сметана.
– Я восхищаюсь.
– Например, как с делом Титова, – дала Вилена еще одно предложение. – Представить к награде, искать под видом корреспондентов. Он же наверняка думает, что кучу подвигов совершил.