Путь в Арьяварду
Шрифт:
– Мы – преданные слуги нашего царя, великого Шаррума, и богов, ему покровительствующих. Меня зовут Огиш, я отправился в столь дальний путь, желая установить то, что в будущем станет фундаментом прочной дружбы между нашими великими державами.
Огиш говорил на сунджинском с заметным акцентом, однако то, что он выучил язык далёкой страны, куда он выехал с посольством – от одного из аккадских купцов, несомненно, – вызывало невольное уважение.
Харод, в отличие от большинства своих подданных, бывший желтоволосым, с прищуром, чуть улыбаясь, посмотрел на посла. В его серо-голубых глазах
– Действительно, путь неблизкий, и одежды твои, наверняка, запылились. Я рад видеть тебя в своём дворце. – Князь обвёл широким жестом дворик, периметр которого украшали искусно вырезанные нефритовые барельефы. – Ты и твои спутники получите богато украшенную одежду, достойную вашего статуса.
Подчиняясь слову распорядителя, явились слуги, несшие кипы одежды, расшитой золотом и серебром. Аккадцы остались неподвижны, их лица застыли, словно камень, и слуги, неловко переглянувшись, сложили одежду у их ног.
– Вам не по душе мои дары? – вопрос Харода прозвенел в тишине, наполнившей дворик, подобно упругому бронзовому клинку.
Огиш, а вслед за ним – и его спутники, немедленно простёрлись ниц, чем вызвали одобрительную улыбку князя. Ответ их, уже предсказанный первым советником, ничуть не удивил правителя Ийан.
– Прости нас, о князь, за поведение, которое может показаться тебе неучтивым, так как уважение наше к твоему благородству и щедрости не знает границ. – Огиш не поднимал лица, говоря эти слова, что указывало на его очевидное знакомство с правилами придворного этикета, принятыми в Ийан. – Однако мы обязаны всегда носить лишь белое – одежды жрецов бога справедливости Энлиля.
– Верность богам – то качество, что делает честь любому человеку, особенно жрецу, – сказал Харод, добавив в свой голос лишь самую каплю иронии. Последнее, впрочем, не ускользнуло от слуха его придворных, немедленно напустивших на свои лица самые снисходительные и даже презрительные улыбки. Запад в который раз потряс их своей дикостью, и желание заключать какие-либо соглашения с Аккадом бесследно улетучилось.
– Торговля между нашими странами…
Харод немедленно перебил посла, его голос звучал резко и гневно:
– Тебя не привлекают шелка, Огиш, и я не вижу у тебя достаточного количества серебра или золота на случай, если бы ты заинтересовался их покупкой. Что же нужно человеку, не заботящемуся о своём внешнем виде?
Смешки и перешёптывания пробежали среди придворных, толпящихся у стен, однако члены посольства никак на это не отреагировали, сохраняя олимпийское спокойствие.
– Серебро потечёт в твою страну рекой, о Харод, как только мы договоримся о пошлинах и условиях доставки товаров в Аккад. Не удивлюсь, если и здешних купцов заинтересуют изделия из стекла, бронзы и эбенового дерева, прославившие наших мастеров на весь мир. Позволь нам передать тебе дары царя Шаррума и верховного жреца Суэна.
Слуги удалились, приняв неожиданно тяжёлый сундук, в котором оказались: великолепная посуда из цветного стекла, инкрустированные золотом веера с ручками из слоновой кости, статуэтки из чёрного дерева, поражающие своей красотой, бронзовые кувшины и подносы, украшенные чеканными изображениями экзотических животных, и даже
– Ступая по этому ковру, ты, благородный князь, будешь ощущать то же, что и наш господин, попирающий этих подлецов ногами. – Огиш, вновь стоявший во весь рост, вёл себя, как подобает хозяину положения.
– Я принимаю дары моего нового друга и брата Шаррума с радостью, что наполнила моё сердце подобно тому, как вино наполняет кубок.
Поправив широкополую матерчатую шляпу сложного фасона, украшенную золотым обручем с многочисленными рисунками и надписями, прославляющими достоинства его предков, князь напустил на своё лицо самое радостное и благодушное выражение.
Разговор о торговле, осуществлять которую предстояло при помощи караванов, принял более практический характер. Трудности, неизбежные при путешествиях через весь континент, представлялись князю Ийан и его советникам весьма значительными, однако Огиш самоуверенно отмахнулся от всяческих возражений на эту тему.
– Торговля, которой покровительствует Энлиль, всегда будет преуспевать.
Князя разбирало любопытство, и посол немедленно удовлетворил его.
– В Магасакре, крупнейшем поселении в степи, открыт наш храм. Правитель тамошних земель, Манугир, поклоняется Солнечному Огню, и Энлиля он счёл вполне достойным носителем такой силы. Мы не видим никаких различий между существующими религиями.
Что-то в речах жреца показалось Хароду подозрительным. В его мыслях уже сформировался ответ, который мигом указал бы Огишу, его богу Энлилю, да и Шарруму тоже, на их законное место, однако перспективы, которые открывала торговля с Западом, показались ему слишком заманчивыми, чтобы разрушать их единственной несдержанной фразой.
– Ийан не станет молиться чужим богам. Это моё первое, последнее и единственное слово.
Неожиданно холодный тон князя, казалось, смутил аккадское посольство. Харод, не позволив им выступить с возражениями, заявил:
– Однако подданные моего друга и брата Шаррума, пребывая на нашей земле, должны иметь возможность молиться своим богам, и мы, конечно, окажем вам всю необходимую помощь в постройке небольшой молельни.
Огиш, в чьих тёмных глазах, загорелся огонёк понимания, широко улыбнулся и поклонился. Посольство, пятясь, покинуло дворик.
Харод нахмурился. Ему ещё предстояло выдержать нелёгкий разговор со своим первым советником.
2
Одинокий каяк с двумя путешественниками на борту двигался на юг по спокойному, словно озеро, Льдистому морю. На удивление тихая погода стала причиной, по которой Тонгир и Бю-Зва преодолели значительную часть пути. Неопытный поначалу в обращении с двухлопастным веслом, дорру никак не мог привыкнуть делать абсолютно одинаковые, умеренные усилия, загребая то слева, то справа, отчего лодку раскачивало и понемногу сносило в сторону. Он быстро уставал и никак не мог понять, откуда у хрупкой девушки, задающей темп, взялась такая выносливость. Однако Бю-Зва, обладавшая, несомненно, меньшей физической силой, лишь звонко рассмеялась в ответ на вопрос своего спутника.